Купи меня дорого – 2

Через пару секунд, мы вышли в сад. Я держала сына за руку, отпуская только, чтобы поправить растрепавшиеся выгоревшие на солнце волосы. Лето в Болгарии гораздо длиннее, чем в Москве, и Рус за прожитые тут полгода превратился в маленького смуглого цыганёнка, а я оставалась такой же бледной, как в первый день прилета.

Я вообще не хотела покидать серый суровый мегаполис. Не верила, что новое место способно что-то изменить или исправить. Ничего и не изменилось с момента заселения в шикарную пятикомнатную виллу на берегу моря с частным пляжем и огромной прилегающей территорией. Много солнца, мало людей, буйство зелени, белый песок, голубое море, новая частная школа для сына, новый психолог для меня и длинные душные ночи с ним… Я скучала по Москве, потому что там он меня не трогал. Там я могла притворяться, что он тоже не существует.

Я остановилась в десяти шагах от отливающей серебром и сверкающей в лучах солнца трехметровой конструкции, расположенной в самом центре сада, на аккуратно подстриженном газоне. Отец и сын ежедневно трудились над ее строительством на протяжении всего пребывания в Болгарии. Но началось все с чертежей, которые восторженный счастливый Рус показывал мне еще, когда я лежала в клинике. Это единственные воспоминания, сохранившиеся после трех месяцев интенсивного лечения. Тогда же я узнала, что по первому высшему образованию Греков инженер-конструктор, по второму – юрист, по третьему – финансист. Наверное, поэтому его так бесило, что я не хочу учится. Куда мне… До Зверя. Только никакие дипломы и успешный бизнес не сделали его человеком. Я ненавидела его. Боже, как же сильно я ненавидела. Но не за то что, он сделал, а за то, на что у него не хватило смелости. Ничтожный трус, способный только унижать и насиловать женщин. Иногда именно эта яростная злоба заставляла меня открывать глаза и замечать обстановку вокруг. Концентрация гнева и ненависти в крови зашкаливали с каждым днем. Я снова и снова предоставляла, как направляю дуло в его ухмыляющееся лицо и стреляю, стреляю, стреляю. Так, как он меня учил. В десятку. Сотни, тысячи выстрелов, разнося его голову в кровавые ошметки плоти и костей. Я просыплюсь ночью от звуков, грохочущих выстрелом в голове, а потом часами истерически хохотала. Мне вкалывали успокоительное и повышали дозировку психотропных препаратов, и я снова исчезала. Когда случалось просветление, ко мне приводили маленького Руса. Врачи думали, что его присутствие ускорит процесс выздоровление. Мне действительно становилось лучше, но потом он начал приносить эти чертовы чертежи.

Одержимая идея сына воплотить в реальность мои глупые выдумки об отце космонавте, и неподдельная искренняя любовь к Зверю вызывали во мне внутренний протест и в итоге приводили к ухудшению. Наблюдающие меня доктора вскоре заметили данный факт, и сообщили об этом Грекову. Ранее в самом начале лечения они точно так же корректно намекнули, что ему лучше не заходить в зал посещений вместе с сыном. Зверь с удивительным усердием выполнял все рекомендации врачей. Больше я чертежей не видела.

Зато сейчас я видела их воплощение. Уменьшенная копия космической ракеты со стальным корпусом, автоматическими дверями и компьютерным дисплеем внутри, транслирующим многочисленные созвездия и туманности, создающий эффект настоящего полета. Обо всем этом я узнала от сына, который ни о чем, кроме ракеты не мог думать и говорить. Надо признать, что получилось действительно очень круто и реалистично. Часть меня радовалась, что мечта маленького Руслана сбылась, а другая злилась, что исполнил ее тот, кого я бы предпочла увидеть мертвым. Или не видеть никогда. Бегло оглянувшись, я заметила, что Зверя не видно поблизости, хотя, когда я минуту назад смотрела сюда с террасы, он был вместе с Русом.

– Смотри, как клево, – нажав на кнопку на пульте, сын завороженно уставился на бесшумно поднимающуюся дверь, открывающую прямоугольный проход и тут же на траву опустилась металлическая блестящая лестница из трех ступеней. – Офигеть, да? – с неподдельным восторгом Рус обернулся ко мне и возбужденно схватил за руку. – Пошли, посмотришь, что внутри. Ты просто в обморок упадешь, когда увидишь.

– Очень здорово, Руслан. Мне нравится, – я сдержанно улыбнулась, позволяя сыну утянуть меня к лесенке. Конструкция была внушительных размеров и сомнений, что мы с сыном поместимся внутри не возникло. Едва я шагнула в темноту, как стальная дверь за нами плотно закрылась, не оставив даже полоски света. Я задержала дыхание, сердце дернулось где-то в горле, паника надавила на височные доли.

– Мам, не бойся, – сжал мои ледяные пальцы Рус, и я тут я услышала голос, от которого все мои мышцы превратились в свинец.