Купидон

— Н-да, хорошо тебя приложили, — протянул товарищ провожатый, потом обо что-то запнулся в темноте подъезда, послышались глухой стук, смачная ругня, и — Это кажется заразно. Черт, завтра голова будет болеть!…

Да она у тебя и так болела бы, красавчик. С похмелья.

Кажется, мы идем по этой лестнице целую вечность, сотни, тысячи этажей…  Рядом только ровное дыхание моего спутника. А ведь и впрямь, даже не запыхался. Лично у меня уже круги плывут перед глазами, и в груди горит вечный огонь, и ноги ноют.

— Пришли, кажется… Черт, да где же эта зажигалка… Ага, вот она! — Раздались щелчки, загорелся тусклый огонек, освещая вытертую цифру шесть на обшарпанной стене. Наш, в унисон, раздавшийся облегченный вздох, казалось, услышал весь дом. — Ладно, я пошел, надеюсь, дальше сама справишься?

Я активно закивала, не сообразив, что он навряд ли увидит это в темноте. Но, товарищу Антонову, похоже, мое согласие, до одного места. Не дожидаясь ответа, он развернулся, и через какое-то время, я услышала звук захлопнувшейся двери, донесшийся с верху. Теперь моя очередь.

Подъем в одиночестве, прошел не так напряженно как коллективный, но гораздо спокойнее и обстоятельнее. С третьей попытки попав ключом в замочную скважину, я ввалилась в квартиру, захлопнула дверь и подперла ее спиной. Надо подумать.

Итак. Только что, я очень «мило» пообщалась со своим будущим напарником. И это самое будущее неминуемо приближается. И пугает. Заглянула в зеркало. Объективно оценить свои внешние данные всегда не просто, но в данный момент, я сама себя не узнавала. Очень непривычно видеть свое лицо без шрама и болезненной бледности. Макияж творит чудеса. Гладкая кожа, большие выразительные глаза, длинные ресницы, пухлые губки. Кабы б не знать, что все нарисовано, вполне привлекательная девушка. Вполне. Но в том то все и дело, Антонов не знал, что лицо не мое. И при этом реакция практически на нуле. Если не считать того сомнительного предложения в помощи бытия. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что разоблачения завтра мне можно не опасаться.

Глава 7

Боже! Вспоможи! Открыть глаза! Оторвать голову от подушки! От подушки! Хотя так хочется просто оторвать! Да что ж ты так болишь, родная?!

Доползти до шкафа у противоположной стены, вырубить наконец будильник, и насладиться утренней тишиной. Которую нарушал только равномерный стук в голове, в районе затылка. Я осторожно тронула место удара кончиками пальцев, и болезненно поморщилась. Там ощущалась огромная шишка, размером с голубиное яйцо. Хотя мне трудно судить, я его никогда не видела. Ничего, Томочка, утешься мыслью о том, что в следующий раз тебя хлопнут посильней и шишак дорастет до размера вполне знакомого тебе куриного. Чувствовала я себя отвратно, хотелось залезть назад в постель и проваляться там весь день, а то и всю неделю, не беспокоя раскалывающуюся голову ни малейшим движением. Пасмурная погода и накрапывающий, мелкий дождик, ни в коей мере не улучшили моего настроя. Но, чтобы валяться в этой постельке, в этой квартирке, нужно работать. В конце концов, я женщина, пора привыкать делать то, что делать не хочется.

Героическим усилием, затолкав себя в одежду и позавтракав, фактически пинками выпровадилась из дома. На втором этаже вспомнила про забытый зонт. Вернулась. На улице выяснилось, что при переезде, зонтик пострадал, две трети его поверхности грустно свисали на сломанных спицах. А уцелевшая часть спрятать от дождя могла, разве что челку. Возвращаться за отстегнутым от куртки капюшоном уже не стала, на часах пол восьмого, у меня осталось тридцать минут на дорогу. Что называется впритык. А увидев выходящего из подъезда напарника, я припустила так, что на рабочем месте оказалась не просто вовремя — у меня было еще десять минут на подготовку к «долгожданному» знакомству.

Я удивлялась своему волнению. То есть, я частенько переживаю, как то все пройдет, как меня воспримут. Но при мысли о человеке, с которым мне придется сотрудничать ежедневно, в течении нескольких часов, меня буквально парализовало. Паника, тихий ужас. Все эти недосказанности сотрудников «Купидона» о «милом мальчике» тревожили не на шутку. А вчера я сама стала свидетельницей событий, в которых он принимал непосредственное участие, и которые характеризовали лучше данных из анкеты.

Да, он заступился за девчонку, попавшую в опасную ситуация. Да, я вполне могу предположить, что будь на моем месте кто угодно другой, он поступил бы точно так же. А разве много сейчас мужчин способных на такое? Не пройти мимо. Не думать о себе. Один против пяти. Врядли. Во всяком случае, я подобных иллюзий не питаю. Но, Боже мой, во что превратились эти бандюги! Бесформенные грязные кули, схаркивающие кровью. И Он. Абсолютно спокоен, как будто уже забыл, что было. Как будто ничего не было. Как будто не его только что, чуть не убили. Как будто не он, только что разделал под котлету пять здоровых бугаев. Это пугает, настораживает, тревожит, волнует, да все что угодно! Только не оставляет равнодушной! Он не понятен мне.