Купленная. Доминация

Я даже не успела глотнуть побольше воздуха в легкие, когда его рот накрыл мои ахнувшие губки, а его тело распяло меня по поверхности огромной кровати. Казалось, он буквально меня оплел, затянув в свою живую клетку большого и невероятно сильного тела. Его язык вторгся беспощадным завоевателем в мой задыхающийся ротик, как и его руки с бесстыдной жадностью и полным правом на каждый похотливый жест обхватили мой выгнувшийся под его нещадным прессом стан. Теперь он и не думал щадить мою изнеженную его же ласками кожу, как до этого. Казалось, я и отзывалась на его почти грубую хватку ладоней и пальцев с такой одержимой жаждой только потому, что мое тело несколько часов подряд до этого изнывало именно за подобными ощущениями. Поэтому не важно, как и что он будет сейчас со мной делать. Я все равно буду хотеть каждого его касания, поцелуя и долгожданного вторжения в святая святых, подобно конченной извращенке. И хотела, и дурела до лихорадящей дрожи во всем теле, забывая обо всем на свете, кроме одной одержимой мании. Кроме единственного покрывшего меня мужчины.

И в этот раз было все так, как должно быть, между изголодавшимися друг по другу любовниками. Бесстыдные ласки, властные захваты и хриплые стоны, поцелуи от которых моя вагина едва не кончала, а кожу буквально сжигало эрогенным током сумасшедшей эйфории. Так что, когда Глеб в меня вошел резко, грубо, жестким ударом каменного члена, я не словила в тот же момент оргазма только из-за того, что его перекрыло нежданной вспышкой режущей боли. Только беспомощно задохнулась и вскрикнула, прямо под насильственным вторжением языка мужчины в мой рот и не менее болезненных сжатий его пальцев на моей груди и ягодице. Дополнительная стимуляция похотливой грубости, от которой меня трясло не меньше, чем под нежнейшим скольжением его ладоней по всему моему телу. Так что да, его Тьма оказалась не такой уж и изысканно мягкой. Хотя другой в эти минуты я и не хотела.

Более того, боль меня не остановила, утихнув до сладкого жжения и очень быстро сменившись куда острыми ощущениями нарастающей истомы и ненормального возбуждения. Я сама еще бесстыдней перед ним раскрылась, толкаясь навстречу и вбирая в себя на всю длину его немаленький член, вскрикивая при этом еще громче и окончательно теряя контроль над собой и собственной похотью. Тут уж действительно проще свихнуться, поскольку пережить такое просто нереально. Особенно когда чужая Тьма поглощает и затягивает своими ненасытными недрами, превращая твою жалкую сущность и развратную плоть в неотъемлемую часть себя. Я, наверное, так его и ощущала, продолжением не себя, а его самого, нервными окончаниями его вбивающегося в меня фаллоса, наполняющего мою грешную плоть каждым ударом-толчком жгучими вспышками запредельной истомы. А от его сминающих объятий, от неподъемного пресса его мощного тела меня пронимало не меньшим наслаждением, на грани бесчисленных миниоргазмов под кожей и в голове. Так что не удивительно, что меня так скоро вынесло, и я кончила не менее бурно, чем на столе в сессионной комнате, излившись очередным струйным оргазмом. И кончала так же бурно и долго, если не сильнее, пока еще хватало чужой воли и власти удерживать меня на тонких гранях нашего обоюдного безумия. Пока не пережила всеми эрогенными клетками воспаленной плоти сокрушительную мощь мужского оргазма, от которого получила не менее блаженную агонию, чем от собственного.

Кажется, я тогда умерла, всего на несколько микромгновений, потому что невозможно выжить под таким смертельным напором не только своего, но и чужого сумасшествия. Но и последующее за этим воскрешение оказалось куда умопомрачительным. Вздрагивать, постанывать и растворяться всем своим естеством в том, кто стал средоточием моего нынешнего бытия — поглотившей меня черной дырой… моей любимой Тьмой.

— Я буду теперь, наверное, повторять это бесконечно… Ты невероятная… И чем глубже я в тебя погружаюсь, тем сильнее схожу с ума от желания обладать тобою всей. Без остатка…

Конечно, и он задыхался от сбившегося дыхания, как и чуть дрожал, под лоснящимся глянцем выступившей на его коже испарины. Но это нисколько не ослабляло в нем того ненасытного зверя, что просыпался в нем в подобные минуты и чье утробное рычание проскальзывало в его охрипшем голосе. А уж как он чувствовался в пронизывающем насквозь взгляде и во властных прикосновениях Глеба, особенно, когда его ладонь обхватывала мое лицо и удерживала в нужном ему положении всего в нескольких от себя сантиметрах. Тут по любому затрясешься еще сильнее, интуитивно потянувшись за сумасшедшим притяжением чужого тела и подчиняющего на раз всевластия.

— Одно в этом радует во истину безмерно. У нас еще все впереди, и мне еще только предстоит насладиться тобой всей, до самого последнего глотка… именно так, как хочу я…