Купленное время. Отсроченный кризис демократического капитализма

4. Серьезной проблемой для рынков является то обстоятельство, что, если сокращение расходов на «государственный народ» зайдет слишком далеко, оно может отрицательно сказаться на росте национальной экономики. Рост ведет к уменьшению коэффициента задолженности (соотношение собственных и заемных средств) и облегчает странам обслуживание своих долгов[99]; стагнация или застой в экономике, напротив, повышают вероятность дефолта. Задача объединения жесткой экономии со стимулированием экономического роста похожа на квадратуру круга: никто толком не знает, как с этим справиться[100]. Все это находит отражение в бесконечных спорах между различными школами экономической мысли по вопросу о том, как выйти из государственного финансового кризиса. Одни фокусируются на стороне предложения, призывая снижать налоги и сокращать деятельность государства ради оживления частного сектора. Другие призывают к стимулированию государственного и частного спроса, полагая его условием для новых инвестиций в реальный сектор экономики.

5. Дальнейшие трудности возникают из-за того, что значительная часть «рыночного народа» одновременно является и «государственным народом», значит, их интересы связаны не только с надежным обслуживанием государственного долга, но и, возможно, даже в большей степени, с поддержанием действующей системы государственных услуг. Индивидов в таком двойственном положении в последнее время – в связи с приватизацией некоторых направлений социального обеспечения (например, дополнительного пенсионного обеспечения) и ростом сбережений среднего класса – стало значительно больше. Теперь ключевой вопрос для представителей этой группы: что принесет им больше вреда – государственный дефолт по отношению к рынкам (и, значит, снижение прибыли от инвестиций) или сокращение социальных выплат, направленное на предотвращение такого дефолта? Представляется, что политически им были бы выгодны как политика экономии, которая сбережет их капитал, так и отказ от жесткой экономии, что сохранит социальное государство. В социологическом смысле они могут рассматриваться как новый вид промежуточной группы, испытывающей давление противоречивых интересов.

6. Мало что известно о властных отношениях между «государственным народом» и «рыночным народом» и о том, как они влияют на переговоры по вопросам условий торговли между ними. Власть инвесторов проистекает прежде всего из их глубокой международной интеграции и близости эффективных глобальных рынков капитала – в таких условиях при утрате доверия они могут быстро перемещать инвестиции от одной системы к другой. Кроме того, при определенных обстоятельствах им помогают рейтинговые агентства, координируя их действия в качестве «единого рыночного народа» (рынков), который оказывает совокупное давление на государства, граждане или правительства которых не хотят соответствовать их пожеланиям. В то же время складывается впечатление, что владельцы денежных активов для защиты своего портфеля вынуждены инвестировать хотя бы часть своего капитала в государственные облигации. Правительства, в свою очередь, могут ввести регулятивные меры, принуждающие рынки инвестировать в государственный долг, – например, путем увеличения объема страховой ответственности для банков и страховых компаний[101]. Более того, они могут в одностороннем порядке по своему усмотрению переструктурировать государственный долг, поскольку «суверенные» должники до сих пор не подпадают под действие законов о банкротстве[102]. Также они могут навязать своим кредиторам частичное списание долга или в крайнем случае вовсе отказаться обслуживать долг. Этот кошмар постоянно преследует кредиторов[103]. Однако, поскольку задержка или прекращение платежей может навредить будущей кредитоспособности страны, государства прибегают к этому средству лишь тогда, когда у них нет другого выхода. В принципе, односторонняя ликвидация задолженности может быть мощным оружием государств-должников для защиты требований своих граждан в вопросах реализации государственных услуг и мер социальной поддержки. До тех пор пока государства долгов могут реально грозить этим оружием, кредиторы будут вынуждены проявлять сдержанность в преследовании своих интересов[104].