Купленное время. Отсроченный кризис демократического капитализма

Интернационализация фискального кризиса и долговой политики скрывает политических и экономических субъектов демократического капитализма за конструкцией мира наций с общими внутренними интересами, но различными и противоречивыми внешними интересами. Страны, словно футбольные команды, борются за лидерство в турнирной таблице, соревнуясь в экономических достижениях, конкурентоспособности, уровне коррупции, кумовстве в политике и т. п.[107] Одновременно они предстают как носители коллективных прав и обязанностей по отношению друг к другу – например, когда требуется проявить солидарность в чрезвычайной ситуации. Следствием этого является на удивление популярная практика облачения долговой политики в националистическую риторику с высоким демагогическим потенциалом, а также стремительная повторная национализация и националистическая морализация международного политического дискурса; при этом готовность признать суверенитет страны зависит от степени ее лояльности по отношению к глобальным финансовым рынкам и международным организациям, от соблюдения ею предписанных ими правил поведения.

В риторике международной долговой политики нации предстают как целостные, обладающие нравственным императивом акторы, разделяющие общую ответственность; их внутренние классовые и властные отношения остаются без внимания. Это позволяет проводить дискурсивные различия между нациями, которые «содержат свой дом в чистоте и порядке», и нациями, которые поленились выполнить «домашнюю работу» и потому лишены права жаловаться, если другие страны попытаются ими управлять. «Ленивые» страны должны заслужить благосклонность добропорядочных стран, проведя реформы по их образу и подобию или хотя бы изо всех сил пытаясь это сделать. В свою очередь, бедствующие страны ожидают, что их более удачливые и потому состоятельные соседи проявят солидарность и окажут им помощь, руководствуясь моральными обязательствами; если же они этого не сделают или поскупятся на размах, их сочтут надменными и бессердечными. Соответствующие националистические клише, распространившиеся в Германии, можно найти в книге Тило Саррацина «Европа не нуждается в евро» [Sarrazin, 2012], аналогично в Италии и Греции некоторые газеты представляют канцлера ФРГ Ангелу Меркель духовным наследником Адольфа Гитлера[108].

Однако с политико-экономической точки зрения международная долговая политика, напротив, предстает как площадка для сотрудничества между национальными правительствами с целью защитить финансовых инвесторов от убытков, сдержать рост доплат за риски по государственным займам и застраховаться от рисков на случай, если собственным национальным банкам потребуется предоставить средства для компенсации убытков или помощь путем рекапитализации. В этом случае государства тоже заинтересованы в защите своих более состоятельных граждан, которые вложили свои накопления в государственный долг или аналогичные финансовые инструменты. Рынки и правительства в равной степени заинтересованы в том, чтобы государство, находящееся под угрозой дефолта, воздержалось от использования своего суверенитета и прекращения платежей. Главным приоритетом для международного сообщества государств стран-должников является максимально полное обслуживание взятых когда-то долгов всеми членами сообщества, включая самых слабых из них.

Конфликт между «государственными народами» и «рыночным народом» отчасти заключается в том, что граждане тех стран, которым финансовые рынки доверяют, испытывают давление со стороны своего правительства и правительств других стран, а также международных организаций и финансовых инвесторов проявлять «солидарность» со странами, которым грозит неплатежеспособность[109]. Поскольку в действительности речь здесь идет не о том, чтобы спасти страны, а о том, чтобы спасти кредитные портфели и тем самым стабилизировать глобальный рынок государственных долгов, не имеет никакого значения, является ли доход на душу населения страны-донора ниже, чем страны-реципиента[110]. По этой же причине нет никакого противоречия в том случае, если помощь будет оказана не нуждающейся стране, а поступит напрямую ее зарубежным кредиторам[111].

Тем не менее от стран, «спасенных» другими странами, требуется провести серьезные сокращения в уровне жизни своих граждан – это необходимо не только для обретения доверия финансовых рынков в долгосрочной перспективе, но и для того, чтобы успокоить граждан стран-доноров, которые, в свою очередь, ради финансирования солидарных интересов сообщества государств пошли на сокращение своих государственных бюджетов и социальных выплат[112]. Таким образом, и доноры, и реципиенты выплачивают требуемые суммы финансовым рынкам, что может показаться взаимным вымогательством между странами или народами, неравными в своем «богатстве» или в претензиях на него.