Купленное время. Отсроченный кризис демократического капитализма

На первый взгляд довольно сложно объяснить, почему правительства тех стран, которые от евро не получили ничего кроме долгов, так сильно к нему привязаны[162]. Дело в том, что политика этих стран определяется союзом между собственным государственным аппаратом и городским средним классом, ориентированным на Западную Европу. Последний высоко ценит возможности мобильности, предоставленные Европейским союзом гражданам и их сбережениям, связывает с этими возможностями процветание в будущем и постоянный доступ к импортным товарам, которые девальвация национальной валюты сделала бы запретительно дорогими. На этой стороне и все те, кто стремится – нередко под влиянием националистических мотивов – модернизировать государство и экономику, преодолеть «отсталость» своей страны и под давлением валютного союза провести внутреннее обесценивание, т. е. осуществить неолиберальные реформы, направленные против инерционных сил профсоюзов и традиционного образа жизни. Только так, считают они, можно избежать национального обнищания.

В четырех средиземноморских странах, испытывающих сегодня трудности, союз между элитами, ориентированными на модернизацию, и городским средним классом недостаточно силен, чтобы преодолеть наследие традиционного общества, которое по-прежнему препятствует движению этих стран в сторону еврокапитализма. Они надеялись и все еще надеются найти в Брюсселе союзников и сторонников, чтобы те помогли им провести «структурные реформы», которые они не в силах провести самостоятельно. Причем навязанные извне политические обязательства могут быть им не менее полезны, чем финансовые субсидии. Надежды на перераспределение внутри валютного союза, подкрепленные межгосударственными переговорами, отвечают интересам стран центра в вопросах обеспечения стабильного спроса на периферии и с этой точки зрения выглядят вполне реалистичными. Трансферты с севера на юг могут быть использованы странами-бенефициарами либо для оздоровления собственной экономики (в рамках программ по рационализации и модернизации для повышения национальной конкурентоспособности), либо для поддержки национального политического класса по аналогии с моделью южной Италии[163]. При этом адресата вполне устраивает, что на практике из-за широких временныбх горизонтов догоняющего капиталистического развития оба этих сценария трудно различимы.

И все же коалиция между севером и югом, целью которой является сохранение валютного союза, становится источником серьезных конфликтов как на межгосударственном, так и на национальном уровне. Для северных стран принципиальным остается вопрос, сколько они должны и хотят выплачивать странам юга в виде компенсации или помощи для развития, чтобы те были мотивированы оставаться в валютном союзе. При этом на внутренней политической арене они должны договориться, кто будет нести расходы валютного союза. Особенность экспортных отраслей в Германии такова, что они склонны распределить эти расходы по максимальному числу участников, включая тех, кто мало или ничего не получает от экспортной прибыли страны. Это ставит перед правительством трудную задачу: незаметно переложить на плечи рядовых налогоплательщиков, потребителей и получателей социальных пособий то, что, в сущности, является своего рода налогом на конкурентоспособность отечественной экспортной индустрии; возможностей для этого у правительства, конечно, немало, в том числе обращение к Европейскому центральному банку.

Что же касается южан, то они, в свою очередь, заняты не только тем, что стараются как можно выгоднее продать свое дальнейшее пребывание в валютном союзе, но и тем, что пытаются минимизировать ущерб для своего суверенитета, на который посягают (в форме институционализированных инструментов контроля и вмешательства) северяне в качестве платы за предоставляемую финансовую помощь. Во внутренней политике этих стран линия фронта проходит между сопротивлением надвигающемуся «евро-империализму», с одной стороны, и готовностью к сотрудничеству с богатыми странами – с другой, в надежде на высокие компенсации или на постепенную конвергенцию с благополучным западноевропейским ядром (европеизация). Межгосударственные конфликты легко запускают националистические всплески с обеих сторон, в то время как сопротивление внутри страны необходимо сдерживать путем нейтрализации демократических институтов: на севере истинные объемы трансфертов камуфлируются техническими уловками или сознательным замалчиванием, на юге – отсылками к международным обязательствам или же клиентелистской покупкой голосов.