Куплю тебя. Дорого (СИ)

Она возвращается спустя минуту и вручает её мне. Ткань приятная, мягкая. Я таких вещей отродясь в руках не держала. Цепляюсь случайно взглядом за надпись на пуговках — Брунелло Кучинелли. И она стоит, должно быть, как неплохой автомобиль. Даже не подержанный.

Сабуров наблюдает за мной, прислонившись плечом к стене. В его взгляде читается нетерпение и что-то ещё. Какая-то новая, незнакомая мне эмоция. И она почему-то меня смущает больше, чем стриптиз, устроенный мной пять минут назад.

Его веселит моя реакция на его достаток? Забавляет поведение девочки, не пробовавшей ничего слаще редьки?

Чтобы скрыть замешательство, я быстро накидываю куртку и утопаю в ней. Она просто огромная, особенно в плечах. Но, чёрт возьми, до чего тёплая. И пахнет обалдеть как.

Лифт спустил нас на парковку, и я пытаюсь поспеть за широкой поступью Сабурова. Он не допускает мысли, что я могу ослушаться и пойти в обратную сторону. Не останавливается, не оборачивается. Просто идёт вперед.

Раздаётся писк сигнализации автомобиля.

В памяти не отложилась дорога сюда. Всё как чистый лист. И увидев его машину, я отчего-то удивилась. Не знаю почему, но мне казалось, что он водит какой-нибудь огромный внедорожник. Чтобы его широкие плечи и длинные ноги точно в нём умещались. Но это «всего лишь» «Бентли». До безобразия роскошный.

Вскоре мы покинули пределы Москвы. С каждым километром мне становилось всё более не по себе. Куда он меня везёт? Что ему от меня надо? Раз я такая обуза, к чему была эта сделка… предметом которой я являлась?

— Как тебя зовут? — задаёт первый вопрос Ратмир, разрушая тишину.

До этого я слышала лишь мягкий, музыкальный рёв двигателя. Мой тощий зад пригрело тёплое сиденье, и меня вновь потихоньку начало клонить ко сну.

Я сонно наблюдала за ноябрьской серостью, осознавая, что плыву по течению. Оно то уносит меня на дно, то вновь поднимает на поверхность, давая лишь короткий миг. Глотнуть воздуха — и снова вниз.

— Маша Трофимова, — вру, не глядя на него. Вдруг прокатит.

На мои колени что-то летит. Я не сразу соображаю, что это мой паспорт. Чёрт. Неловко вышло.

— Откуда он у вас? — спрашиваю, поворачиваясь к нему лицом.

На его губах лёгкая улыбка. Будто ничего кроме лжи он и не ожидал услышать. Подумаешь.

— Нашёл в твоём рюкзаке, Серафима Спичка.

То, как он произнёс моё имя, привело в действие странный механизм внутри меня. Заставив в один миг стать сплошным вниманием. Ох, если бы слова могли ласкать, то именно это действие сейчас провернул со мной Ратмир.

В салоне тепло, а кожа всё равно покрылась мурашками.

Моё странное имя выбрал папа.

Я обижалась. Меня раздражала его краткая форма. Сима. Фима. Точно бесхребетная бабка.

И как-то раз я высказала все свои претензии и даже предложила выбрать мне другое имя. Чем плохо зваться Таней или Катей? Девочек с такими именами полно вокруг. Позовёшь одну — обернётся десять.

— А тебе известно значение этого имени? — спросил папа, похлопав по дивану рядом.

Я забралась, примостившись у него под мышкой, приготовившись слушать рассказ.

— Серафимы являлись высшим ангельским чином, стоящими вокруг Бога. Носители божественного огня любви, сжигающего и очищающего.

С открытым ртом, как и все папины сказки, я слушала историю, уходящую в древность. О летающих змеях, пылающих и огненных, ставших символом вечных дихотомий. Жизни и смерти, добра и зла, сохранения и разрушения.

Тогда мне мало было что понятно из этих слов. Но я преисполнилась гордостью за собственное имя и уже никому и никогда не позволяла его коверкать. А меня — задирать.

Я напряглась, возвращаясь из воспоминаний обратно в этот мир. Мою новую, неизвестную реальность. Стоило автомобилю притормозить у высоких глухих ворот.

Спустя секунду они раскрылись, пропуская нас внутрь. Буквально приглашая меня в неизвестную доселе сторону жизни. Туда, где существуют люди, не знающие, что такое пустой холодильник и голодный желудок. С совершенно иными проблемами и заботами. Где-то далеко-далеко от моего мрачного, невзрачного, похожего на муравейник, дома.

Но чёрт возьми, задай мне кто-нибудь вопрос, что я выберу: страдать, имея деньги, или мучиться в нищете, ответ будет очевиден.

У меня едва челюсть не упала, когда мы стали подъезжать к особняку. Не сумев скрыть любопытство, я с неприличным интересом уставилась на него, не веря, что вскоре переступлю его порог. Теперь квартира Ратмира мне кажется весьма скромным жилищем.

В голове мелькает сразу тысяча одновременных предположений о том, чем занимаются в этом доме. Может, это какой-то элитный бордель, принадлежащий Сабурову?

Если честно, дом такой помпезный, что мысль кажется мне более чем реалистичной.

— Иди за мной, — неоригинальный приказ.

Мог бы и не говорить. Куда мне деваться с подводной лодки.

— И что, какая роль мне будет отведена в этом дворце? — весьма нагло интересуюсь, следуя из гаража в дом через внутренний проход.

— Ты будешь его драить. Мыть. Облизывать, если прикажут, — скупо поясняет и подытоживает: — Служить членам моей семьи. Как прислуга.