Куплю тебя. Дорого (СИ)

Он наказывает меня. Я ощущаю его желание меня растоптать. Не помочь. Не вызволить девчонку из нищеты. А проучить. Унизить.

— Я-то надеялась на две минуты под тобой, а, оказывается, придётся стоять попой кверху по несколько часов. Так себе перспектива, — выдаю первое, что приходит в голову, едва сдерживая желание убежать от него с криком «помогите».

Глава 33

Задираю выше подбородок. Упрямо. Выворачиваю наружу свой скверный характер. Чтобы не расслаблялся. Иголка за иголкой вылезают из меня. Один его шаг мне навстречу, и он ударится об мои шипы. Они моя броня. Защита от возможной боли.

Ощетинилась и жду чего угодно.

Что взбесится. Схватит за волосы и потащит в пещеру доказывать, что осилит все три минуты. Хотя я с трудом представляю, сколько на деле длится половой акт. Но в женских раздевалках можно услышать много интересных историй о мужской несостоятельности. Разочарованиях. Количествах оргазмов. А ещё, что у носителей игрек-хромосом самыми перспективными в половой сфере считаются волосатые индивидуумы.

Ох, сколько ночей это знание мешало мне спать.

— Если будешь себя плохо вести, я подумаю над изменением твоей трудовой функции.

Он наклоняется ко мне, так что наши носы едва ли не соприкасаются, уголок его губ изгибается в каком-то подобии улыбки. Тёмные глаза полны иронии.

Моё дыхание останавливается, и сердце вместе с ним. Я смотрю на него в ожидании поцелуя. В животе всё переворачивается. Хочется себя вести очень плохо. Хотя куда хуже.

— Айрату наверняка нужны девочки, готовые обслуживать его людей за две минуты, — добавляет.

Мне кажется, что я слышу, как его голос изменился. Наполнился хрипотцой.

А когда смысл сказанного доходит до сознания, мои мысли охлаждаются до температуры Антарктики.

— Спасибо. Я лучше полы помою, — надуваю кисло губы.

Чувствую себя наивной идиоткой. Ага. Будет он меня в губы целовать. Мечтай. Наверняка думает, что я дешёвая шалава, не сумевшая лечь под старика.

Напрягаюсь, слыша приближающиеся шаги. Цокот женских тапочек о деревянный пол.

Из-за угла выплывают две особы. Одна из них дама довольно тучного телосложения. На голове платок, но в остальном её одежда мало отличается от обычной. Разве что платье до самого пола. Видны лишь носки домашней обуви. И множество золотых украшений. В ушах огромные рубины. С шеи свисают цепочки. Крупные кольца перетягивают пальцы-сосиски.

Вторая девушка лет двадцати. Её крутые формы хоть и спрятаны нарядом, но отчётливо угадываются. Замечаю её жадный, голодный взгляд, обращённый к Ратмиру.

Щурю глаза, словно стараясь внимательнее рассмотреть. Заглянуть глубже в её чувства. Но они настолько явные, что даже несмышлёный ребёнок понял бы — эта особа по уши втрескалась в мужчину рядом со мной.

— Сынок, наконец-то ты дома! — мёд и патока льются из уст старшей дамы, когда она сладко улыбается, показывая зубы. Ярко-белые. Крупные, как у лошади. Пухлые руки прижаты к груди, будто от радости встречи её сердце вот-вот выпрыгнет.

Сынок? Странно, но я отчего-то представляла его мать совсем иначе. У этой женщины тёмные, густые брови, карие глаза, тонкий прямой нос. Возможно, в молодости она и была привлекательной, но время сделало её лицо грубым. Резким. Отталкивающим.

У Ратмира же черты лица крупные. Волосы светлые, кожа золотистая, без примеси оливкового оттенка. И глаза. За последние пару часов я изучила каждую крапинку в тигриных глазах.

— Здравствуйте, Мадина, — весьма холодно приветствует.

Вряд ли он так стал бы обращаться к матери. По крайней мере не родной.

Взгляд женщины перемещается с Ратмира. Будто она только что меня заметила, хотя мы близко стоим друг к другу.

Осматривает с головы до пят и обратно. Тепло испаряется из глаз, и мне вдруг становится не по себе.

Знаете, это ощущение, когда проходишь мимо цыганки, тянущей к тебе руку, а при отказе в милостыне — харкающей в спину? Вот и сейчас создалось впечатление, что я, и слова не успев сказать, была проклята.

Хочется спрятаться за Ратмира и не попадаться в поле её зрения. Ох, чую, кровушки она мне попьёт, если я здесь останусь.

— А это что такое, Ратмир? — хлопает ресницами, будто не в силах поверить собственным глазам, и, если очень активно моргать, я исчезну.

Мне и самой кажется, что зря я тут пачкаю их дворец своими грязными ботинками.

Но она назвала меня «что»? Вот зе фак!?

Я удивлённо пялюсь на мужчину, ожидая его ответа.

— Это Серафима, она будет помогать Патимат по дому.

Замечаю ехидную улыбку, искривившую губы молодой особы. Она смотрит на меня свысока. Изучает мои немодные шмотки, синяки, рассыпанные по лицу. Уставшие глаза и тощую фигуру. Её-то кормят на убой, а с моих косточек даже нечего пообглодать.

Очевидно, незнакомка делает вывод, что я ей не соперница. Знает вкусы Ратмира? Уже трахалась с ним? Нет, не думаю. Хотя…

Ратмир обходит обеих женщин стороной. Заканчивая тем самым разговор. Его лицо безэмоционально, но я словно ощущаю исходящее от него раздражение. И виной тому в первый раз не я.

— Кто это? — спрашиваю шепотом.

— Жена моего отца. Хозяйка этого дома. Ты должна её слушаться.