Купол над бедой

Три недели прошли незаметно, первого февраля Эльвира села в самолет, через час приземлилась в Москве, открыла чемодан и достала врученный ей "на удачу" сверток. Самим свертком оказалась тонкая мягкая шерстяная шаль с рыбами и крылатыми ящерицами. Внутри певица нашла маленького игрушечного зверя, похожего одновременно на бобра, нутрию и крысу Рокфора, друга Чипа и Дейла из Диснеевского мультика. Проревев над находкой час и умывшись, она взяла игрушку с собой, а шаль накинула на платье под пальто, и так пришла на прослушивание в "Градский-холл". И благополучно прошла кастинг. Вечером Эльвира вернулась в гостиницу, отправила князю письмо об этом, получила ответ с поздравлением и пожеланиями удачи - и осталась в Москве на три года, показавшиеся ей в тот день бесконечностью.

Димитри, отправив ответное письмо с поздравлениями и добрыми пожеланиями, вздохнул и принялся за дела. Конечно же, немедленно пришел достопочтенный.

- Доброго вечера, князь. А почему не видно мистрис Эльвиру, вроде бы сегодня ее день?

- Ох, Вейлин, - вздохнул князь. - Я совсем забыл тебе сказать, что ей предлагали контракт за границей края, и вот, она только что написала мне, что благополучно выдержала конкурсные испытания за эту работу.

- Что за работа? - оживился достопочтенный

- Какой-то шикарный театр песни в Москве пригласил ее на три года.

- О, это хорошие новости! - обрадовался Вейлин. Он благоволил певице тоже, хотя и на расстоянии.

- Да, очень, - снова вздохнул Димитри.

- Ты грустишь, - понимающе покивал монах, - и это понятно. Пойдешь к конфиденту, или мне разделить с тобой это?

- Не нужно, - улыбнулся Димитри, - это связано с ней, пусть продолжается. Без этого история не будет настолько прекрасной, какой она вышла.

- Ты не собираешься возобновлять отношения с ней? - удивился Вейлин

- Возобновить и не выйдет, знаешь сам, - пожал плечами князь. - Если повезет, можно будет начать все заново. Но это зависит не только от меня и не только от нее.

- Любое расставание - навсегда, - покивал достопочтенный, - даже если вы всего лишь желаете друг другу добрых снов.

- Ну вот, со мной это и случилось, - философски сказал князь. - Но славно уже и то, что ее путь обещает ей профессиональную удачу и хорошие деньги. С ней все будет хорошо.

- Тогда давай попробуем сделать так, чтобы с тобой было не хуже? - предложил Вейлин.

- Что ты мне принес? - с интересом спросил наместник.

- Письмо от досточтимых столичного храма.

- То есть от старого маркиза да Шайни... - с понимающей улыбкой сказал князь. - И кому адресовано?

- Мне, - ответил достопочтенный, - но в нем просьба задать тебе ряд вопросов, я с ними и пришел.

Досточтимые, то есть старый маркиз Вейен да Шайни, желали знать, жив ли его внук и почему до сих пор с ним не удается встретиться. Услышав это, Димитри вздохнул.

- Хочешь посмотреть на него, Вейлин? Очередную попытку целителей привести его в себя он вроде бы уже пережил. И выглядит почти пристойно - если не шевелить, конечно.

- Хуже Медуницы, князь?

   Вейлин внимательно смотрел в лицо Димитри, спрашивая, но князь грустно кивнул:

- Она хоть разговаривала...

Вейлин кивнул в ответ и ушел составлять письмо: почту отправляли следующим утром.

Двадцать пятое апреля кончилось неудачно. Можно сказать, плохо кончилось. Я опоздала из увольнительной и вернулась только совсем вечером. Подходя к двери подразделения, я услышала: "Да хрен с ним, с ужином, где ее искать теперь? Или сразу госпожу да Сиалан извещать?" - и внутри у меня все остыло. Я поняла, что вот теперь, похоже, будут бить. И кажется, по-настоящему. Тихонько вздохнула, толкнула дверь и вошла. Серг первым повернул голову и сказал:

- О, явилась.

- ...угу... - ответила я.

   И, почувствовав щекой пол, зажмурилась. Поэтому не увидела, кто поднял меня за шиворот и посадил на пол и чьи руки держали меня за плечи, не давая ни встать, ни лечь. Они на меня не орали. То есть криком это еще не было. Как не было побоями то, что они делали. Меня просто держали сидящей на полу, слегка пригнув голову, и говорили, говорили, говорили... это было так стыдно, что я даже зареветь не могла, хотя внутри было горько и холодно. Потом я услышала голос досточтимого Нуаля, священника отряда. Он резко, без малейшей доли вопроса произнес: "Что здесь происходит", - раздвинул руки, прижимающие меня к полу, поднял меня за плечи и велел идти к нему в комнату и ждать его на стуле для посетителей.