Курама

— Нет, для того, чтобы воспользоваться видением мира, тебе не нужно яриться, злиться ну и так далее. Да, можешь убрать пистолет… Тебе надо лишь отпустить свои эмоции. Эм, не стоит смотреть на меня так, Курама. У тебя добровольцы есть.

— Не получается? Странно, все инициированные легко обучаются видению… Успокойся. Поставь Жердана на пол. Не надо швыряться добровольцами, они для другого… ох. Видишь, значит? Осталось только понять, как ты это делаешь…

Я вытянул руку вперед, представляя себе нить, тянущуюся от лиса к себе, и сжал кулак. Почувствовал щекотку от трепещущей нити, почувствовал эмоции лиса, словно накрытые толстым одеялом. Увидел его мысли, которые витали где-то вдалеке, вертясь вокруг неясного силуэта. Мысленно пожелал, чтобы лис прошелся на руках, и он сразу подчинился, даже не понимая, что делает. В следующее мгновение я почувствовал удивление, так как до сих пор он не умел ходить вверх ногами.

Тут уж удивились все, причем сильно. Я попросил одного из добровольцев жонглировать мячиками, которые нам принесли, и того не получилось. Потом я сжал в кулаке нить его разума, и повторил приказ мысленно. Каково же было мое и его удивление, когда он стал спокойно удерживать в воздухе сразу шесть мячиков, хотя до этого даже с двумя справиться не мог. Вот только, это не прошло бесследно для лиса, у него сильно заболела голова и начали дрожать руки. Мастер Горацин сделал предположение, что мои приказы являются приоритетными и для организма в целом, в итоге тот использует все скрытые резервы, чтобы выполнить их. Для этого требовался постоянный мониторинг состояния организма.

Сколько прошло уже, год, наверное? Я совершенно потерял счет времени. Самым сложным было научиться видеть нити, это не то же самое, что научиться считать или писать, нет. Слишком многое завязано на интуиции, ощущениях, и, конечно же, эмоциях. Однажды меня очень, очень сильно разозлили, и видение словно включилось, а в руках сами собой оказались трепещущие нити разумов находящихся в помещении лис. Тогда я с трудом удержался от желания приказать им всем умереть.

Ликор стал отцом, Алика и Нова полностью оправились. Волчица так и вовсе постоянно стояла на страже возле двери, я чувствовал ее, хотя и не должен был. Я пропустил свой день рождения, но скоро был следующий. Вот только, сколько мне лет уже? Сколько лет я живу в этом мире, в котором нет ничего кроме войны и смерти? Год восстановления, год прошел вот недавно, еще семь с половиной месяцев в коме… Судя по календарю, от разрушенной ставки до Айронстоуна остатки двух армий добирались почти год. Три… нет, четыре года. Скоро будет четыре года, как я живу в этом мире.

Четыре долбанных года, в течение которых я не познал ничего, кроме горечи потери. Неужели мне потребовался столь долгий путь, чтобы получить свою силу? Силу Разума, свои проклятые двести единиц по стандартной шкале.

Я сидел на полу, скрестив ноги, и сцепив пальцы в замок, и медленно дышал. Закрыл глаза, открыл, и снова увидел их — нити. Они были повсюду, стены словно состояли из них. Впрочем, а ведь так оно и было, эти стены укрепил мастер Лоран. Здесь он проводил свои изыскания, так же проверяя свои способности на добровольцах. Здесь он создал подавитель, спасение и проклятие лисьего рода. Мы стали слишком сильно зависеть от этих полосок ткани, на которые был силой Разума нанесен узор. Даже лучшие из лучших среди мастеров не видели их структуры, и только копировали их.

Я же мог видеть. Видел переплетение нитей, что складывались в прекрасный строгий узор, видел, как часть этих нитей сращивалась с нитями разума тех лисов, что их носили. По сути, это был симбионт, полуразумный симбионт. Или все же паразит? Он не подавлял эмоции, он ими питался, впитывал в себя. Фундаментальная ошибка, совершенная мастерами. И эмоции не блокировались, а просто высасывались. Организм привыкал к отсутствию потрясений, и как только снимался ошейник, испытывал шок от их возвращения. Поэтому среди лисов все чаще рождались дефектные, неспособные испытывать эмоции. Уничтожалась сама лисья природа…

Поняв это, я сразу уничтожил вязь подавителя у себя на шее, хотя это было и не обязательно. Паразит попытался проглотить слишком много и умер, подавившись. О да, я ведь демон, даже мои эмоции ядовиты настолько, что умирают всякие вредные твари. Попытались бы у меня-биджу блохи поселиться.

Неужели мы, лисы, пошли ошибочным путем? Вместо того чтобы обуздать свои эмоции, сделать их своими союзниками, мы попытались избавиться от них. Преподнесли на блюдечке созданному Лораном подавителю, загнали себя в рамки правил, структур, уподобились волкам. Но ведь именно потому мы и выжили, разве нет? Расы, что пытались остаться самими собой исчезли, были истреблены идеальными солдатами — волками. А мы, лисы, выжили.