Курама

Желая отвлечься от своей далеко не самой радостной жизни, я вплотную занялся выданным мне оружием. Это был П11 «Сапсан», и насколько я помнил, сапсан — это такая птица. Забавно, с учетом того, что когда-то на планете существовала раса разумных птиц. Пистолет был легким, компактным, калибра 6.9 миллиметра, с шестнадцатью патронами в магазине. Спереди рукоять имела несколько выемок под пальцы, благодаря чему пистолет отлично лежал в руке. Разрядив его, я без труда снял затвор, разобрал его, осматривая. Простая, надежная конструкция, как и все лисье.

Калибр, конечно, меньше, чем у револьвера, но зато патронов в магазине почти в три раза больше. Правда, вызывало сомнение останавливающее действие, но ведь в нашем деле главное убить, а не остановить, правда? А с учетом весьма длинной гильзы — на глазок миллиметров двадцать-двадцать пять будет — скорость у пульки была отнюдь не маленькой.

Я собрал пистолет и отложил его в сторону, тяжело вздохнул. Лег на койку, заложив руки за голову, посмотрел на изученный до последней черточки потолок. Как там Алика? Ликор? Да даже Нова? В последние дни мне казалось, что я проклят жить без друзей, но ведь это война. На войне умирают. Куда там шиноби, для которых пару десятков потерять — уже огромные потери. Узнали бы они, сколько лисов и волков погибает в стандартной стычке… Хотя… они же шиноби, чтоб их. Кто не владеет чакрой — тот никто, вроде так? Тупые людишки, их ничто не толкает на войну. Они все принадлежат одному виду. И все равно режут друг друга. Отвратительно.

Я прикрыл глаза, и как наяву увидел Алику. Тогда, в бою, когда рядом разорвался артиллерийский снаряд. Меня тогда просто отбросило и контузило, броня спасла, а вот лисица… Я не стал, как обычно, отгонять это воспоминание, погружаясь в него, вспоминая все детали, слова. Потому что я должен помнить, к чему приводит война. Должен знать, почему я, Курама, хочу остановить ее, во что бы то ни стало.

— Рука… — потрясенно пробормотала лисица, смотря на меня широко открытыми глазами. Зрачки сузились в две тоненькие щелочки. — Курама… рука… она… не чувствую… найди, верни…

Я с каким-то тупым упорством пытался открыть заклинившую крышку аптечки. Выронил ее, увидел, что она буквально измочалена осколками. Заорал «медик», но к нам уже бежали — лисы и лисицы с налобными повязками видели взрыв снаряда среди наших порядков, и спешили к нам.

— Найди… Курама, рука… — Алика зажимала другой рукой рваную рану на животе, между пальцами я видел ее внутренние органы.

Я не знал, что сказать. Позволил оттолкнуть себя лису-медику, что уже пытался наложить жгут на фонтанирующую кровью культю, колол какие-то препараты. Не в силах видеть изломанную взрывом лисицу, я отвернулся.

Отвернулся, чтобы увидеть множество убитых, кому повезло намного меньше.

— Война, — прошептал я, смакуя это слово, пропитанное кровью, болью, грязью. В груди колотилось сердце, но я просто лежал и смотрел на потолок. — Отвратительно.

Наконец, крейсер встал на якорь в порту, и я сошел на берег. На корабле я так ни с кем и не познакомился, и даже понимал, почему. Я боялся. Боялся снова заводить знакомства, боялся узнать, что они тоже умрут. Пусть лисы и господствуют в море, но это не отменяло береговых противокорабельных батарей. Лучше я не буду знать никого на этом корабле, чем потом буду давиться тоской о потерянных друзьях.

Порт, совмещенный с верфью. Город, фактически сплошные береговые укрепления. Все лисы здесь работали на верфи, строя боевые корабли, каждый лис был способен участвовать в обороне своей земли.

Порт Хайватер. Далеко не крупнейший на нашей территории, но зато — ближе всех к столице, где так же располагалась наша ставка командования. И, как я и предполагал, меня отправили именно туда, с первым же идущим в нужную сторону грузовиком.

С водителем, высокой стройной белой лисицей с грустными глазами, я перекинулся лишь парой слов. Она не стремилась поддерживать разговор, а я не лез, и нас обоих устраивало то, что за всю поездку тишину нарушал только мерный рокот мотора. Ночевали в попадающихся по пути домах отдыха, что строились рядом с заправками.