Курама

Да, это было величественное зрелище. Полукруглая стена, что перекрывала весь двенадцатикилометровый перешеек между двумя континентами, сегментированный купол барьера, что сиял желтоватым светом, выдерживая сотни попаданий. И живое море перед ней, огромная волчья армия, перекрывшая все подступы. И как прикажете прорываться? От двух армий осталось тысяч пять от силы, все штурмовики мертвы, я снова не вижу ни одной нити, а значит, совершенно бесполезен.

— Курама? — ко мне подошел командующий армией. Я обернулся.

— Что?

— Мы прорываемся к берегу. Там нас подберут десантные лодки.

— И? Я тут причем?

— Я хочу, чтобы ты эвакуировался первым.

— Первыми пойдут раненные, — отрезал я, отворачиваясь. В груди снова разгорался огонь злости. — Я могу сражаться и не буду бежать.

Лис вздохнул, скрестил руки на груди.

— Ты однажды уже решил остаться до конца.

Я в ярости развернулся и схватил лиса за грудки, оторвав его от земли. Побитая и поврежденная штурмовая броня протестующе заскрипела.

— Я не побегу, как щенок, поджав хвост!

— Нет, — командующий был все так же невозмутим, что бесило меня еще сильнее. Особенно потому, что тот не носил подавителя. — Ты подчинишься приказу вышестоящего начальства, являясь солдатом седьмой наступательной армии.

Я зарычал, но столкнувшись со спокойным и даже несколько равнодушным взглядом лиса, отбросил его в сторону. Отвернулся, тяжело дыша, успокаивая нервы, пытаясь погасить обжигающее пламя в груди.

— Так же напоминаю, что твоя ценность как единицы чрезвычайно высока.

— Не ценнее пяти тысяч жизней!

— Ценнее половины оставшихся в живых лисов на всей планете.

Я застыл, чувствуя, как сердце ухает куда-то вниз, забирая с собой все эмоции. Медленно, очень медленно обернулся, смотря на командующего круглыми глазами. Приоткрыл пасть, закрыл, чуть не прикусив язык. В голове вертелась страшная догадка, и я все-таки смог найти в себе силы задать вопрос.

— Сколько лодок придет?

— Одна.

Я замолчал, переваривая услышанное. Словно деревянный, осмотрелся, вглядываясь в морды окружающих себя лисов. Видел, как многие смеются, улыбаются, рассказывают что-то, замечал, что при этом они все судорожно сжимают оружие. Я уже видел такое, в своем первом бою. Тогда ветераны так же смеялись и были беззаботными, потому что знали — это их последние дни. Последние разговоры. Что все они обречены на смерть.

А я нет. Я должен был выжить, и все они будут прикрывать меня грудью, будут умирать, потому что моя жизнь ценнее, чем чья-либо еще. И все эти лисы, все пять тысяч измотанных, грязных, чешущихся от блох солдат умрут, только чтобы я смог добраться до Айронстоуна.

Почему все происходит так? Зачем меня бросают в бой, если я так важен? Для чего все это, ками их сожри?!

— Ты должен будешь эвакуироваться.

— Я… — еще один взгляд вокруг, с трудом подавить желание почесаться. Проклятые кровососущие насекомые. — Я эвакуируюсь…

— Сделай так, чтобы ни одна жертва не была напрасной, — командующий хлопнул меня по плечу, и ушел.

А я смотрел ему вслед, прижимая уши, с тоской понимая, что больше его не увижу.

Я не успеваю заводить друзей. Они умирают раньше, чем мы можем нормально познакомиться.

Море. Даже не так — открытая вода, фактически, океан. Вдали виднелась точка кораблей лисьей флотилии, гаранта защищенности наших берегов. По какой-то никому не известной причине волки крайне плохо себя чувствовали в море. У них и кораблей-то не было, так, эсминцы прикрытия да транспортники, и это несмотря на несколько крупных верфей, до которых просто невозможно было добраться. Поэтому лисы безраздельно господствовали на воде, но толку от этого было мало.

Ходили слухи, что где-то на одном из многочисленных островах в океане обитали еще расы. А может, они жили под водой. Но сколько бы лисы не отправляли экспедиций в океан, сколько бы сил не тратили на исследование дна, так никого найти и не получилось.

Но сейчас я смотрел вдаль и не чувствовал ничего. Ни гнева, ни тоски, ни ненависти, ни-че-го. И дело было не в подавителе — тот как не работал, так и не работает. Я просто был опустошен недавним открытием. Осознанием того, сколько же лисов и лисиц погибло, чтобы я жил.

Курама, живший в мире шиноби, и не заметил бы всех этих смертей. С другой стороны, он был биджу, и сравнивать себя с людьми… Скажем так, замечаю ли я, сколько муравьев гибнет под моим ботинком, когда я прохожу мимо муравейника? Было такое, я был разве что раздражен — некоторые из насекомых явно поселились в сочленениях и щелях в броне. Может быть даже кусались, на фоне постоянных проблем с блохами это было совершенно незаметно.