Курама

Я, достреляв остатки патронов в магазине, не стал перезаряжаться — для этого мне надо было остановиться. Я закинул винтовку за спину и вытащил порядком потрепанный подарок Алики, легкий одноручный меч, и принялся резать волков, нанося быстрые, точные, но не слишком изящные удары. Что говорить, ведь мои навыки мечника так и остались на уровне ученика, и бой я вытягивал только за счет брони, позволявшей мне игнорировать попадания из легкого стрелкового оружия.

Мы прорывались вперед, словно раскаленный нож сквозь теплое масло. Две группы штурмовиков отправились уничтожать укрепления изнутри, чтобы дать возможность пехоте прорваться вперед. Удивительно было то, что мы не встретили ни одного «толстяка» — где все эти ходячие танки?

Структура базы была простой и понятной — множество модульных зданий, вроде казарм, арсеналов, ангаров для техники. Центральный штаб представлял из себя двухэтажную постройку из металла, без окон, с автоматическими турелями на крыше и стенах. Турели мы вынесли, используя трофейные гранатометы, вход вышибли найденной в арсенале взрывчаткой. Но первых же лисов, сунувшихся внутрь, смел гранатометный огонь, и в следующую секунду наружу вышел «толстяк».

Я в ступоре смотрел на закованного в высокотехнологичную тяжелую броню волка, держащего тяжелый пулемет, на два истерзанных трупа, что были штурмовиками. И в следующую секунду мир мигнул и заполнился ими.

Нитями.

Они оплетали каждого лиса, каждого волка. Даже на телах убитых держались несколько нитей, но они постепенно истончались, растворялись, словно сахар в воде. А от волка в здание тянулась толстая нить, прямо из его головы. Я вытянул руку вперед и пожелал, чтобы эта нить оказалась в моей ладони, и она подчинилась. Сжав ее трепещущий конец, я почувствовал холодный, ограниченный разум биоробота, коим был «толстяк». Я мысленно потребовал, чтобы он уничтожил волков-гранатометчиков, и он подчинился моей воле. Развернувшись, он открыл швальный огонь, игнорируя замерших от такого лисов.

Тело волка взорвалось, когда в него попали заряды противотанковых гранатометов, но штурмовики уже проникали внутрь. Я шагнул следом, обернулся, и взмахнул рукой, перерезая нити, тянущиеся от стоящих на линии обороны волков к чему-то в командном центре.

Идя следом за штурмовиками, я чувствовал себя самой гнусной тварью на свете. Моя сила Разума, мои возможности — почему, почему я не пробудил их раньше?! Сколько жизней можно было бы спасти, но нет, я стал видеть нити только после того, как почувствовал, что вот-вот умру. Когда дуло тяжелого пулемета волка уткнулось мне в живот. До этого я даже не вспомнил о своих двухстах единицах. Это было отвратительно, и я бы понял, если бы лисы посчитали меня предателем. Потому что именно им я себя и чувствовал. Жозен, Джоран, Энира, десятки тысяч лисов могли выжить. Алика бы не была тяжело, чуть ли не смертельно ранена, как и Нова. Не пришлось бы задействовать столько солдат — я бы просто сам прошел в ставку. Никто бы меня не остановил, мне было достаточно дотянуться до нитей, и все — моя личная волчья стая готова!

Но нет. Эти способности появились только тогда, когда опасность стала угрожать мне лично. Лучше бы она проявлялась, когда убивали моих друзей!

В порыве чувств я со всей силы ударил кулаком по стене, и от места удара начали расходиться кольцевые волны. Теперь я знал местоположение всех живых существ в командном центре. А узнай я это парой минут раньше, и те два лиса выжили бы. Я почувствовал разгорающуюся ярость, что обжигающим потоком прошла через все мое тело. Волки устраивали засады, приготовив гранатометы, их прикрывали «толстяки». Что же, похоже, радиус действия моих способней был очень большим. Оскалившись, я вытянул вперед руки, сгребая все нити, идущие от волков, в кучу, и прошептал:

— Убейте друг друга. Немедленно.

Ставка сотряслась от новой бойни, но на этот раз волки убивали друг друга. Я отправил мысленный посыл штурмовикам, чтобы они не лезли, а сам направился в центр управления. Туда, где чувствовалось ядро, тот, кто управлял всеми волками на планете. Я медленно шел, по пути сняв шлем и бросив его на пол, чувствуя, как продолжает пылать ярость и ненависть. О нет, она не давала сил и уверенности, скорее, выжигала в моей душе клеймо, но я не противился этому. Потому что сейчас я хотел лишь одного — чтобы главный вожак волков умер. Быстро. Он не заслужил мучительной смерти, хоть и был тем, кто отдавал приказы. Он был столь же подневолен, сколь и остальные волки, обязанный выполнять внутреннюю программу.