Куратор

Лайонел настаивал на невозможности поражения революции. Моузи постепенно полюбил его, найдя в молодом человеке собеседника, с которым он мог посмеяться, как ни с кем больше, и поверил, что Лайонел абсолютно искренен, что этот студент хочет сделать жизнь лучше, справедливее и не такой тоскливой. И все же для умника он был безумным оптимистом. Эх, малой, революция еще как может потерпеть поражение…

В замок снаружи вставили ключ и со щелчком повернули. Это было необычно – Лайонел не носил с собой ключ. Между ними существовал уговор, что Моузи запирает дверь не до конца. У горничных, конечно, ключ имелся, но для уборки было слишком рано.

Моузи вскочил в одних трусах и схватил с кровати одеяло.

Дверь распахнулась, и в номер вошел лысый солдат вспомогательного корпуса с какими-то ссадинами на щеках, держа наперевес винтовку с примкнутым штыком. За ним маячили еще двое, тоже с расцарапанными щеками. Моузи швырнул скомканное одеяло в первого вошедшего. Выстрел проделал дыру в плотном хлопке.

Будто крохотные зубы вонзились в обнаженную грудь и шею Моузи, и он с ревом кинулся вперед. Схватив за горло барахтавшегося в одеяле солдата, он толкнул его на стоявших сзади. Столкновение получилось такой силы, что тот, кто шел последним, отлетел к противоположной стене коридора. Его винтовка выпалила в потолок – на ковер полетели куски штукатурки. Второй солдат рухнул на пол, захрипев. Лысый, запутавшийся в одеяле, извивался, стараясь изрезать одеяло своим штыком.

Моузи вывалился в коридор. Солдат на полу чем-то напоминал кузнечика: длиннорукий, длинноногий, с вытаращенными глазами и торчащим кадыком. Судя по седым патлам, свисавшим из-под фуражки, почти старик. Моузи с размаху топнул босой ногой по паху старого хрыча и почувствовал, как кое-что важное для мужчин лопнуло под пяткой. Солдат завопил, но вопль тут же перешел в натужный сип.

Выпаливший в потолок сползал по стене, хватая воздух ртом и сжимая винтовку. Докер рванул оружие у него из рук. И этот тоже старик – сросшиеся густые белые брови, усыпанные перхотью, близко посаженные глаза. Моузи чиркнул штыком по этому лицу, рассекая кожу между бровями и глазами до кости. Кровь забрызгала докеру лицо и шею. Старик в солдатской форме рухнул мешком.

Моузи развернулся к самому первому, который возглавлял нападение.

Лысый стоял в нескольких футах. Он наконец сбросил одеяло и спокойно смотрел на Моузи. Он не был столь же пожилым, как двое его спутников, лет на пять старше самого докера – и мускулистый. Глядя на Моузи, лысый охлопывал нагрудный патронташ, нащупывая пулю.

Второй из нападавших, на которого наступил Моузи, хрипел, будто подавившись куриной костью, и слабо хватал приклад винтовки, лежавшей рядом. Другой бился в конвульсиях, пропитав ковер своей кровью. У двери, ведущей на лестницу, сидела, выгнув спину, коричневая сиамская кошка, наблюдая за происходящим.

Других звуков на этаже не слышалось. Никто не выглянул из номеров. Моузи решил, что солдаты перед покушением очистили этаж. Умно, весьма умно. Кожа горела там, куда попали фрагменты пули.

– Вы его убили, да? Вы убили моего приятеля?

Лысый солдат нашарил патрон и достал его, но не сделал движения зарядить винтовку, понимая, что не успеет. Моузи бросится на него прежде, чем он нажмет на спусковой крючок, и дело закончится рукопашной на штыках. Помедлив, лысый сунул патрон обратно в бандольер.

– Да, – ответил он.

– Быстро?

Лысый кивнул.

Моузи провел кулаком по мокрым глазам.

– Спасибо хоть за это. Вас Кроссли подослал?

– Еще чего! – засмеялся солдат. – Мы с Ламмом.

– Вот как? – отозвался Моузи, гадая: это они с Лайонелом были идиотами или Ламм чересчур умный.

Вывернув шею, солдат потерся расцарапанной щекой о плечо. Моузи разглядел, что на щеках у него не ссадины, а свежая татуировка: волнистые красные линии, прерванные красным треугольником. У всех троих были такие татуировки.

– Староват ты воевать.

Отчего-то это замечание вызвало смешок у лысого.

– Не в моей особой армии.

– Татуху для устрашения набивал? – буркнул Моузи. – Зря старался.

– Неужели?

– Такого урода еще поискать… – Моузи чувствовал, как убывают силы: он ранен и полуобнажен, а лысый оказался орешком покрепче, чем его товарищи. Однако это ничего не меняло. – Я тебя убью, – сообщил он.

– Не убьешь, – отозвался солдат, стоя в расслабленной позе. Он опустил винтовку прикладом на пол и придерживал ее сбоку.

Моузи начал закипать.

– Я не собираюсь брать тебя в плен… – начал он, не замечая, что старик на полу наконец добрался до оброненной винтовки.

Распростертый на ковре потянул за спусковой крючок, яростно клокоча горлом. Пуля прошила тело докера навылет – куски желудка и ребер прилипли к обоям. Так умер второй лидер временного правительства.

Отель «Лир»

Белая кошка спрыгнула на землю раньше Ди, но не осталась с ней и не забежала вперед что-нибудь царапать. Вместо этого она забилась под скамью на трамвайной остановке. Подобрав под себя лапки, Талмейдж XVII пристально смотрела из тени, но не на Ди, а на фасад отеля «Лир» на другой стороне Национального бульвара.