Курьер из Страны Советов

– Похвально, молодой человек, – одобрил олигарх и степенно огладил пшеничную бороду, – православные люди должны заступаться друг за друга. На том и стоит Россия наша матушка.

Алексей Игоревич нажал кнопку, и в дверях появилась все та же красавица, чей образ «а ля рюс» идеально соответствовал обстановке офиса. У Федора перехватило дыхание.

– Принеси нам, Аленушка, чаю травяного да калачей румяных, – затейливо заговорил хозяин кабинета, словно витязь в русской сказке, – заодно и напиток наш фирменный, огненный, на боярышнике настоянный, захвати. – Располагайтесь, батенька без церемоний, где вам любо – указал предприниматель оробевшему Федору на стулья напротив стола.

Вскоре Алена вплыла в кабинет с подносом, на котором стояли чайные чашки и пузатый чайник с гербом России, на изящной тарелочке лежали конфеты и печенье.

Помощница Алексея Игоревича разлила по чашкам душистый чай. Хозяин кабинета, кряхтя, поднялся, достал из шкафа графин и две граненые стопки. Разлив настойку, объявил:

– Что ж, Федя, давай за успех твоего журналистского расследования!

Пауза затянулась. Федор молчал и лихорадочно думал, с чего начать разговор.

Взгляд хозяина кабинета слегка потеплел и стал влажным. «Микула Селянинович» взглянул на гостя с хитроватым, почти ленинским прищуром.

– Эх, Федя, Федя… Сочувствую твоей потере. Знаю, как это тяжко, друзей-то терять. В девяностые сам многих похоронил. Спят мои соколы на погостах русских вечным сном…

Федор вспомнил рассказы отца о том, сколько шикарных захоронений появилось в девяностые на столичных кладбищах. Братва с размахом хоронила членов своих «бригад» на деньги из бандитского «общака». Тем временем алкоголь подействовал на хозяина кабинета, тот стал благодушным и продолжал:

– Надо помянуть друга и дальше жить, Феденька! Главное, в Господа нашего Христа верить. Господь, он все простит, ежели от души покаешься. Нет таких грехов, которые Он не прощает. Говори, с чем пожаловал? О чем пытать меня будешь, мил человек?

Федор выдохнул и сказал:

– Мне известно, что Максим Крохотов пытался узнать причину смерти депутата Петра Кузнецова. Он вел журналистское расследование и в итоге погиб сам. Виталий Михайлович Дмитрук, руководитель одного из комитетов Госдумы, сказал, что вы можете пролить кое-какой свет на эти преступления.

– Ох, Виталя, Виталя… Все такой же шутник, каким был в молодости. Решил подшутить над стариком. Для этого тебя и подослал. Завтра будет звонить и гоготать в трубку: признавайся, мол, Леха, кого это ты замочил в девяностые. Мы часто с ним друг над другом подшучиваем. Однако в этот раз его шутка не удалась, добрый молодец. Сам посуди, Федя: я давным-давно в бизнесе, с властью стараюсь никаких дел не иметь. Какого лешего мне думать про смерть какого-то депутата?

– Честно говоря, я надеялся, что у вас на этот счет какие-то мысли имеются. Все же ваш близкий друг в Думе работает… – Федор решил пойти «с козырей». – Вы же с Виталием Михайловичем наверняка пересекаетесь, обсуждаете насущные проблемы, наверняка и о смерти Кузнецова говорили…

– Знаю о нем лишь одно: этот твой Кузнецов выпить был не дурак. Пару раз в ресторане с ним встретились. Ну и что? Алкашей на Руси-матушке не убивают, их у нас, наоборот, Федя, любят и жалеют. Вот и мне жаль, что так рано мужик от водки сгорел. Сердце Пети Кузнецова после обильной выпивки не выдержало, потому и отдал богу душу прямо на улице.

– А вы видели Петра Ивановича в тот последний его вечер? – спросил Федор, уже зная, какой услышит ответ.

– Исключено, – сухо сказал Алексей Игоревич. – Я в тот вечер был на переговорах.

– А с Максимом Крохотовым вы хоть раз встречались?

– Молодой человек, у меня серьезный бизнес, приходится по двенадцать часов работать, чтобы толк был. С какой стати мне с каким-то журналистом встречаться? Тебя, кстати, я согласился принять лишь потому, что мой друг Виталий Михайлович об этом попросил. Обычно я общаюсь с писаками через пресс-службу. Прошу СМИ заранее вопросы присылать, а они в письменном виде отвечают, конечно, со мной согласовав. А тут вдруг меня стариковское любопытство разобрало. Дай, думаю, посмотрю, что за фрукт, этот думский журналист? С молодежью все же надо иногда общаться, чтобы от жизни не отстать. В общем, если вопросов больше нет, давай, Феденька, еще по одной – и расстанемся. У меня через десять минут новая встреча.

– Можно задать вам последний, заранее не согласованный вопрос? – спросил Федор, допив настойку и аккуратно пристроив стопку на журнальном столике.

Хозяин кабинета снисходительно кивнул. Федор постарался, чтобы голос звучал максимально невинно:

– Алексей Игоревич, а где вы работали в советское время? До конца девяносто первого года?

Куропаткин пристроил со стуком пустую стопку на столик, затем достал из кармана большой клетчатый платок, вытер усы и усмехнулся: