курьер.ru

—   А от кого зависит?

—   От Ши-фу.

Андрей это слышал. Но не от Чена. А теперь ему еще раз подтвердили, что Ши-фу контролирует его роман с Патрицией. По всей видимости, используя ее как приманку — то приближая к Андрею, то отдаляя. А зачем Ши-фу нужен он, Андрей Николаевич Шинкарев?

— Интересный у вас Ши-фу, — заметил Шинкарев после некоторого молчания. — Крысой командует. Даже не знаю, хочу ли я с ним познакомиться.

—   И он не знает, — спокойно произнес Чен. — Может быть, ты ему не нужен. А может, нужен.

—   Скажите, какая честь... И кто будет решать?

—   Как дела пойдут. — Китаец пожал плечами, не отрывая взгляда от дороги. Гудя мощным дизелем, «Хаммер» разгонялся перед подъемом. На закатном небе вновь громоздились тучи.

Глава десятая

—  Кстати, как моя посылка? Ты передал? — спросил Андрей, промолчав минут сорок, пока машина поднималась на очередной перевал. Стемнело, водитель включил фары.

—  Кстати, тебя ищет полиция. В аэропортах и на вокзалах.

—  Почему?

—  Одного ты у бара кастетом рубанул, помнишь? Помер он, бедняга.

«Вот уж точно говорят: «Бог создал вора, а черт — прокурора"»,

—  А почему они вообще на нас насели?

—  Боишься?

—  При чем тут «боишься»?

—  Дело не в тебе. Просто не повезло, что ты вышел на нас именно в тот момент. Ситуация заваривается круто, так что давят на всех.

—  Кто давит?

—  Странный вопрос. Враги. Плохие парни. Те, кто против нас.

—  Пастухи? Боевики-мусульмане?

—  Не только. Я же говорил, еще будет время объяснить.

«Ничего не скажешь — «мистер Джеймс Бонд Поневоле и миссия в Чучмекистане».

Снова ехали молча. В круглом пятне света от фар бежал навстречу асфальт. Андрей думал о Патриции, вспоминая странную ночь и не менее странный день: загорелое тело в прозрачной морской воде, молодая женщина, трогающая заряженный автомат, а потом вскинувшая руки под дождем в саду камней. И чем больше он думал, тем яснее понимал, что он любит Патрицию, эту странную полуфранцуженку-полуамериканку, прежде одну из многих, встречавшихся ему на курьерских дорогах, а теперь единственную... Как сказано в умной книге, самая сильная страсть человека по отношению к другому человеку — заинтересованность. Заинтересованность в другом есть любовь, лишенная животного, коровьего тепла. Любовь, стало быть, есть заинтересованность, напитанная этим коровьим теплом.

При первом знакомстве, в стриптиз-баре, Крыса явно была в чем-то заинтересована. Потом заинтересованность как будто пропала, они были просто любовниками, встречавшимися, когда подворачивался случай. А сейчас и этого нет...

—   Не знаю, что там у тебя в голове, — Чен бросил взгляд на Шинкарева, — но советую забыть все, кроме одного: скоро ты идешь в бой. Баб много, жизнь одна.

—   Спасибо за совет.

«Ишь ты какой заботливый!»

—  Не за что, — ухмыльнулся китаец. — А это что за дерьмо?!

Чен сбавил скорость. У обочины стоял автобус с выбитыми стеклами и многочисленными отверстиями в борту; дальше завалился в канаву маленький джип белого цвета, с красными крестами на дверцах. На асфальте темнели пятна засохшей крови. Впрочем, видно было плохо, да еще на ходу.

—   Это машина Элизабет? — Андрей показал на джип.

—   Откуда я знаю? — напряженно ответил Чен. — Тут много таких. Может, и не ее.

—   Будем останавливаться?

—   Больше нам делать нечего, как твою морду копам показывать!

—   Тебе виднее.

Миновав скопление машин, озаряемое синими полицейскими мигалками, Чен снова увеличил скорость. Андрей спросил:

—  Все-таки кто такая Элизабет?

—   Черт ее знает. Вроде бы связана с Эм-Эм-Эм^[18]. Под местным «Крестом» кто только не ошивается.

—   Как такую к вам занесло? Крыса пригласила?

—   Крыса уже потом пригласила, на виллу. Элизабет сама к Ши-фу приехала, — пояснил Чен.

Коли слетаются стервятники из МММ, жди большой крови. Сначала они обеспечивают «правильную» картинку. Когда картинка исчерпывает себя, начинается такое, что никому видеть нельзя. А стервятники летят в другое место. Но почему американка приехала к китайскому Мастеру, как пить дать связанному с какой-нибудь триадой, хоть плохонькой?

Чен еще некоторое время вел «Хаммере» по шоссе, затем свернул на темную ухабистую дорогу. Широкие колеса заскользили по мокрой глине, с плеском въезжая в глубокие лужи. Ветки скребли по крыше, проползали по боковым стеклам.

—   «Хаммер» хорошая машина? — спросил Шинкарев.

—   Для чего?

—   Для боевого патрулирования, конечно.

—   На шоссе хорошая. А на таких дорогах подвеска летит. Как у вашей «Лады».

—   Шаровая?

—   Точно.

Послышались отдаленные выстрелы: ухнула гаубица, раскатилась очередь крупнокалиберного пулемета. Чен свернул с дороги, остановил машину:

— Все, приехали. Out.

Выйдя, он запер дверцы и в сопровождении Шинкарева двинулся мимо военных палаток, угловатых бронетранспортеров «Брэдли», мимо артиллерийской батареи с зачехленными стволами. Шинкарев шлепал по глинистой дороге в своих лаковых туфлях на тонкой подошве, не обращая внимания на грязь.

—   Там лагерь, за ручьем, — показал Чен. — Сейчас темно, не видно. В лагере стоят ваши.

—   Что за «ваши»?

—   Русский батальон. Наемники.