Курьер смерти

Проезжая мимо, никто бы этого не заметил, но мальчик пригляделся, и красный отсвет бросился ему в глаза. Там, за кустами, стоял велосипед, прислоненный к стене. Его задний фонарь отражал солнце, проникавшее сквозь густую листву.

Мальчик понял: она в этом сарае. Больше ей просто некуда было деться. Что-то внутри его не хотело туда идти, каждый шаг давался ему с трудом, но он все равно шел.

В стене зияли щели разной ширины. Приблизив лицо к одной из них, мальчик сразу же уловил движение по ту сторону стены, а секундой позже, опершись руками о теплую древесину, услышал и звуки.

Несколько бесшумных шагов – и он уже заглядывает из-за угла в открытую дверь. Они были наверху, на сеновале.

Их тела, утопающие в облаке сухой травы, переплелись, губы соединились, руки парня лежали на ее спине.

Внезапно мальчик ощутил такой холод внутри, что ему захотелось здесь и сейчас уничтожить все живое. Он испугался сам себя и своей злобы, хотя она и казалась ему совершенно оправданной.

У лестницы, ведущей на сеновал, стоял голубой портфель. Прежде чем убежать, мальчик схватил его и не отрывал от груди до самого дома.

10

«Я потерялся в тебе, я боец без забрала. Все кружится, смысл как будто в тумане. Ты неисцелимо опьяняешь меня…»

Ребекка выключила плеер, но теплый чистый голос Сандры Дойтер еще какое-то время звучал в ее голове. Дав ей этот диск, мать исчезнувшей девушки сделала очень правильный ход. Ни один человек, сохранивший хоть какую-то способность чувствовать и сочувствовать, не мог остаться равнодушным к пению, передающему столько эмоций. Даже низкое качество записи ничего не меняло. Эта песня выделяла Сандру Дойтер среди других пропавших девушек. У нее была мечта и был талант.

Глубоко вздохнув, Ребекка взяла телефон и набрала номер. Бьянка ответила сразу же. Как только массажистка, наверняка уже приступившая к работе, поняла, кто ей звонит, ее голос изменился. В нем зазвучала хорошо знакомая многим полицейским смесь страха и надежды.

– У меня вопрос, – сказала Ребекка. – Был ли в ближайшем окружении Сандры кто-нибудь, кто погиб незадолго до ее исчезновения? Друг? Подруга?

– Нет… – ответила Бьянка Дойтер, поколебавшись. – А что?

– Точно нет?

– Точно нет. Я бы знала. Но почему ты спрашиваешь?

Вместо ответа Ребекка, взяв себя в руки, задала следующий вопрос:

– А не осталась ли в квартире Сандры после того, как она пропала, какая-нибудь еда, которую она заказала, но не успела открыть? Ты не помнишь?

– Что? Еда? Не понимаю…

– Постарайся, пожалуйста, вспомнить. Это могло бы нам помочь.

На том конце повисло молчание, наполненное тем, чего Ребекка и боялась. Задавая Бьянке Дойтер эти необходимые вопросы, она могла установить, что исчезновение Сандры не относится к тому делу, которое они с Йенсом и Кариной сейчас расследуют, а это, в свою очередь, означало, что Ребекка не может и, вероятно, никогда не сможет помочь несчастной матери. Благодаря этой женщине полиция обратила внимание на других пропавших девушек. Если судьба ее собственной дочери в итоге останется неизвестной, признать такую неудачу будет очень больно. Ребекка уже сейчас испытывала угрызения совести, потому что на самом-то деле звонила Бьянке не столько из-за Сандры, сколько из-за Мелли и Беатрикс.

– Нет… Еды не было.

– Уверена? Может, пицца в коробке? Или еще что-нибудь, доставленное курьером?

– Да, я уверена.

– О'кей… Это хорошо. Правда хорошо, – ответила Ребекка, постаравшись придать своему голосу оптимизм, который был так нужен бедной женщине, но попытка оказалась неудачной.

– Разве? А точно не наоборот? – Ребекка похолодела. Бьянка настойчиво продолжила: – Если б в квартире была еда и кто-то из друзей Сандры погиб, это значило бы, что вы напали на след?

Вопрос был простой и заслуживал честного ответа.

– Да, вполне возможно.

– Но без этих косвенных улик говорить не о чем?

Профессиональное слово в речи Бьянки не удивило Ребекку. Мать, два года ищущая свою дочь, не раз имела дело с полицией и знала, сколько будет один плюс один.

– Отсутствие этих косвенных улик означает, что мы пока не можем продвинуться в расследовании дела твоей дочери. – Произнеся эти слова, Ребекка закрыла глаза и покачала головой, сама на себя негодуя: как можно говорить о таких важных вещах таким сухим канцелярским языком? – Но это не значит, что я сдалась, – прибавила она с усилием.

– Ты обещаешь продолжать?

Ребекка почувствовала себя припертой к стене. Подобного обещания она дать не могла, потому что неизбежно нарушила бы его. Но отнять у Бьянки Дойтер последнюю надежду, обречь ее на вечное отчаяние… Нет, это было бы слишком тяжело.

– Обещаю, – сказала Ребекка, зная, что не сдержит своего слова. Просто не сможет.

– Спасибо.

Бьянка положила трубку, а Ребекка, как будто попав во временную петлю, еще долго прокручивала в памяти этот разговор, которого ей не стоило начинать. «Дура! – ругала себя она. – Карина Райнике считает, что у тебя талант следователя, но еще вопрос, права ли она».