Курганник

…Как-то в конце марта Макар, возвращаясь домой в шестом часу вечера, встретил расстроенную Лизу у калитки.

– Здравствуй, мышка моя. – Он привлек девушку к себе и чмокнул в прохладную щечку. – Меня встречаешь?

Серые глаза девушки наполнились слезами. Она ткнулась в плечо Зотова.

– Макар, нас ограбили, – прошептала она.

– Чего? – Кузнец не сразу понял, о чем идет речь.

– В доме натоптано, все перевернуто, твои книги разбросаны, – всхлипывая, рассказывала Лиза.

– Гребаный кнехт, – выругался Зотов. – Здрась, приехали.

Он обнял девушку за плечи и вошел во двор.

Входная дверь в веранду была взломана монтировкой. Макар подумал, что, может статься, он сам сделал тот инструмент. Кузнец-то в селе один.

На кухне разбросаны травы, под ногой хрустят осколки битой посуды. Даже холодильник приоткрыт – на полу лужица талой воды. Кругом грязные следы: кроссовки, берцы или кирзовые сапоги и рубчатая, почти стертая подошва теплых ботинок. Человека три орудовали в поисках… Чего?

Наверняка искали помещичье золото. Многие поговаривали, что семья Зотовых знает секрет и хранит в тайнике большую часть сокровища, добытого после Гражданской войны в могильнике кургана.

Макар поднял табурет и сел за стол.

– Мак, я только на пять минут в магазин забежала. – Лиза присела перед ним, заглянув в усталое лицо.

– Да-да. – Он взял ее ладони, прижал к губам, сказал первое, что пришло в голову: – Курей, гусей не покрали?

– Нет. – Лиза шмыгнула носиком. – Я проверила – все на месте. Вокруг плиты топтались. Сдвинуть пытались, что ли?

– Ага, – кивнул Зотов. – Под ней дурни искали. Ну и ладно. Давай-ка наведем порядок и поедим чего-нибудь.

Он поднялся и двинулся к двери.

– Ты куда? – спохватилась Лиза.

– Пивка захотелось. Светлого. – Макар достал из кармана заработанную сегодня пятерку, подсчитал мелочь. – Крымского.

Дрожащие пальцы девушки коснулись его запястья. Макар улыбнулся:

– Не бойся, мышка моя. – Он обнял ее, целуя в щечки и в губы. – Солнышко мое, – вздохнул он, зарывшись носом в густые русые волосы. – Устал я что-то, наработался. А это… Ерунда все это. Переживем…

Тех, кто ввалился в его дом, Макар увидел сразу, как только вошел в бар. Рустем – из бедных татар, у которых не было денег на постройку хороших домов и жили в «коробках» из ракушечника. На его ногах – кирзовые сапоги. Второй – Серега Сивый, по прозвищу Афганец, отсидевший пять лет за грабеж, – поношенные кроссовки «Найк». И третий – Сухолист, местный пьяница, – теплые ботинки с рубчатой подошвой.

– Пива крымского светлого, – заказал Макар, не глядя на Любу.

– Сколько? – спросила она равнодушным тоном.

– Пол-литра в стекле.

– Это Рустем с Сивым к тебе вломились, – шепнула Люба, выставляя бутылку на стойку.

– Открой, – попросил Макар, слушая вполуха.

Он рассчитался и направился к выходу из бара. По пути приветствовал налетчиков поднятием бутылки. Рустем едва заметно кивнул, быстро отведя взгляд. Сивый презрительно скривил губы, а Сухолист готов был лезть под стол, чтобы не попадаться на глаза кузнецу.

В холле старой усадьбы толстая Маняшка орудовала шваброй, вытирая грязные следы.

– Чтоб вы провалились, – бормотала она, полоская тряпку в ведре парующей воды. – Ходят взад-вперед водку свою лакать. Шоб она вам боком повылазила.

Маняшка бы орала в голос, если бы видела своего Сухо-листа в баре. Еще не вечер, как говорится.

Завидев Макара, уборщица замерла с открытым ртом – белый локон прилип к красному лбу. Ясно, что вся деревня уже в курсе происшествия. Возможно, односельчане ждали, когда кузнец пригласит к себе участкового и начнется следствие. Вот и Маняшка знала, кто залез в дом Зотова, и, столкнувшись с ним в холле, ждала от него расспросов о благоверном.

– Назим не уходил? – спросил Зотов.

Уборщица хлопнула ртом – кузнец спросил о другом, что на секунду сбило ее с толку.

– Он раньше семи не уходит, – пролепетала Маняшка.

Зотов отхлебнул пива и поднялся на второй этаж в парикмахерскую. Заходить с бутылкой в руках не стал. Допил пиво и бутылку опустил в урну перед дверью. Маняшка заберет.

Смесь запаха одеколонов напоминала Макару детство: душистое мыло, горячая вода, мама натирает полотенцем свежестриженую голову. И потому Зотову нравилось бывать здесь.

– Здорово, Назим!

Татарин, в овчинной безрукавке поверх короткого белого халата, гостеприимно раскинул руки, пригласил к столу, за которым уже сидело трое его соплеменников – пили чай. Лица у всех удрученные, и Зотов знал причину их печали. Затем и пришел.

– Салям, уважаемые.

– Садись, дорогой. – Парикмахер Назим указал на свободный стул. – Только заварил свежий чай.

– Сколько знаю трав – не пойму, что ты в свой чай добавляешь, – похвалил Зотов, отпив из пиалы.

Толстые губы парикмахера растянулись в довольной улыбке, обнажив редкие кривые зубы.

– У каждого свой сэкрет эсть, – погрозил он Макару пальцем.

– Точно, – кивнул кузнец. – Но ни для кого не секрет, что у вас, уважаемые, проблемы с волками.

Татары переглянулись. Сидящий рядом пожилой мужчина в серой каракулевой шапке качнул головой:

– Да, кузнец. Волки повадились овец резать.