Курганник

Он не понимал ее слов, но готов был упасть на колени, моля о пощаде. Как с ним говорить? Но Дарсата не сдавалась. Она положила ладонь на непокрытую голову мужика, чувствуя дрожь его тела. Спиридон едва не упал, когда вновь увидел себя в хибаре Аидовны, вновь увидел смердящее тело старухи, зеркало – зеркало? бронзовая бляха? – в руках Ильи.

– Она человек ведь. Сделаем все как след и схороним.

Дальше – день. Исхудалые мужчины – они голодают! – обкладывают старую хибару сеном, хворостом. Один читает из книги – что не понимала Дарсата, подсказывал разум Спиридона, – молитву за упокой. Илья Зотов – рыжий предок воина – с горящим факелом в руке. Пламени почти не видно на фоне утреннего солнца. Рыжий обходит хибару, поджигая солому. Погребальный костер возносится к небесам, проваливается ветхая крыша, дым на мгновение рисует девушку верхом на коне, летящую в бледное летнее небо.

Горечь слез подступила к горлу Дарсаты. Она убрала ладонь со лба Спиридона.

– Хотели схоронить в земле, да посля подумали, что Аидовна, могеть, больна тифом аль холерой, – пролепетал он, и жрица поняла его слова. – А люди в том годе страсть как голодали и хворями маялись. Пришлось палить.

– Не вини себя, человек. Обряд совершен верно.

Сруб-гробница обожжен пламенем, только курган не насыпан. Об этом Дарсата позаботится уже здесь.

Глава 27. Ночь-ведьма, ночь-чаровница

Есть целомудренные чары, –
Высокий лад, глубокий мир…

Осип Мандельштам

Темная степь. Звезды-насмешницы взирают с мрачных небес, скрипят сверчки – то ли смеются, то ли злорадствуют. Виктор поднялся на ноги, затравленно огляделся, готовый в любой момент дать стрекача, прислушался. Тишина издевалась: чувствуя его страх, шуршала, хрустела, громко топала.

Спокойно, спокойно, спокойно. Просто кровь шумит в ушах, просто пульс гулко бьется, просто дыхание сипит от напряжения.

Ковалев с перепугу не сразу понял, почему здесь так светло. Полнолуние! Время оборотней и всякой нечисти. Тьфу-тьфу-тьфу! Не к ночи будь сказано. Он не верил в подобную гадость. Хотя совсем недавно он и во всадников из прошлого не верил, а теперь вздрагивает от каждого шороха.

Села не видно. Далеко от дома не отходил, должен был стоять посреди улицы. Да и луна полная откуда взялась, только что затмение солнечное прошло? Макар говорил, должно быть, наоборот – новолуние. Куда идти? Если хорошенько подумать – к кургану Рытому. Большая возможность встретить Макара. Тот непременно поможет, проведет тайными тропами, объяснит происходящее.

Когда поднимается туман, появляются реальные всадники. Мгла порождает призраки. А интересно, мглу видно ночью? Дрожит ли воздух ночью? С таким светом, наверное, можно увидеть туман издали.

Луна посеребрила траву, которая издали казалась прозрачной, будто стеклянной. Виктор двинулся вперед, к темным полосам Шпаревой балки, хорошо видимым в белом свете ночного светила. Как ни старался, ни всматривался в округу, а туман прозевал. Клубящаяся белая масса морским прибоем возникла в пяти шагах от него, словно вырвалась из земли, мгновенно выросла в два человеческих роста и накрыла с головой. Ковалев успел сделать два шага назад – не спасло.

Снова тьма, ни зги не видно. Нечто покосившееся расставило в стороны руки – лапы? – выступило белесой тенью прямо перед Виктором. Справа еще одно, и слева, и дальше. Кресты! Завитушки на концах перекладин, что тебе раскрытые ладони. Кладбище Гострой Могилы.

Крыши татарских домов позади, торчат из тумана причудливыми призмами. Почему-то вспомнилась школа, тема из геометрии: «Пересечение объемных фигур». Витьку Ковалеву туго давалась планиметрия. Треугольники вписанные-описанные, хорды, трапеции и прочая дребедень доводили его до исступления. Когда же начали учить стереометрию, Ковалева словно прорвало. Он смело рассекал шары, призмы и конусы, находил площади секущих поверхностей и упивался славой геометра.

А вот интересная задача. Дано: туман отсек жилые комнаты дома от крыши. Найти: в каком мире находится жилая часть дома, а в каком крыша? Неизвестно. Понятно одно: крыша дома съехала.

Виктор прыснул: действительно ведь съехала! Смешно. Если туман развеять – дом на месте. А так – крыша тю-тю!

Он вздрогнул: в туманной мгле проступила тень всадника. Ковалев присел, прячась за оградками, метнулся, не разгибаясь, прочь – в степь, к кургану. Туман не преследовал его. И слава богу. Но надо быть настороже: вон как быстро прибоем накрыло. Не отвертишься.

Овраг возник у ног. Виктор уже был готов к неожиданностям, остановился, вглядываясь во тьму, скрывающую дно. Обойти бы надо, да можно заплутать, если свернуть в сторону. А идти напролом рискованно. Он хорошо помнил, как летел с каменного выступа в первую ночь. Тогда ему повезло. Новичкам всегда везет. Почти.