Курганник

Он воровато оглянулся, опасаясь, что кто-то из сельчан станет невольным свидетелем его чудачества. Потом долго будут тыкать пальцем в спину, хихикать: городской-то совсем из ума выжил! Представляешь, Семеновна, ночью кружился посреди улицы. Дурень!

Похоже, никого. Шагов и голосов не слышно. Виктор быстро крутанулся на носке левой ноги. Совершенно напрасно. Головокружение — видимо, все-таки последствие снотворного — усилилось.

— Тихо-тихо, — зашептал Ковалев, раскинув руки в стороны, чтобы не упасть.

Пальцы коснулись чего-то теплого, живого. Рядом всхрапнула лошадь. Виктор удивленно вскрикнул. Тумана как не бывало. Перед ним стояло три всадника: высокие шапки, металлические нашивки тускло блестят в свете звезд.

Всадники! Ковалева словно кипятком ошпарило. Он заорал во все горло, бросаясь наутек. Высокая трава тут же спутала ноги, и Виктор упал в темноту.

Глава 25 Кровь паралата

В тот час, когда погаснет солнце,
Она забьется, запоет —
Светлее звонкого червонца
И полнозвучней синих вод.

Константин Бальмонт. Двойная жизнь

Когда уцелевшие в бою принесли разрубленный пояс, Дарсата почувствовала, как когтистые лапы барса сдавливают ее сердце.

Сестра! Амаканга!

На мгновение весь мир растворился во мгле.

Амаканга! Сестра!

Ударить предателя прямо сейчас в сердце, и никто не заступится за него, не прикроет своим телом. Даже самые верные, что стоят за его плечами, бровью не поведут. Но…

Дарсата прикрыла глаза — держись! — не давая горю завладеть разумом — держись! Ведь она осарта — женщина справедливого Арта, — способная видеть суть человеческую.

— О боги! — прошептал Мадсак.

Дарсата повернулась к нему. Амаканга мертва, но вождь, муж смотрит на разрубленный пояс, как на ядовитую гадюку. И вместе с тем в глубине его глаз горит алчный огонь — наконец-то! Теперь власть целиком в его руках. Мадсак протянул рог, украшенный золотом, рабу-виночерпию, и тот ловко наполнил сосуд, не пролив ни капли.

Проклятый рогоносец! Даже в такой скорбный час он не упустил момент напиться. Любимый рог всегда при нем, за что знать и прозвала его Рогоносцем. Что ж, у кого в руках постоянно рог, полный вина, власть не удержит.

Вождь плеснул вина в жаровню. Привычная поминальная жертва показалась Дарсате хвалой богам. Сторонники Мадсака довольно переглянулись. Взгляды быстрые, едва уловимые, но и без слов понятно, кто теперь у власти союза племен. Уж точно не этот пьющий властолюбец — Медовый Олень.

Таскар. Он принес пояс Амаканги. Отчего же ты опускаешь глаза, могучий параласпайн — железный копьеносец? Отчего не смотришь на Дарсату? Гнетет ли тебя тяжкая утрата, грозящая изгнанием в свой удел, или?.. Или ты знаешь нечто, скрытое от глаз скорбящего мужа — твоего вождя?

Мадсак не притронулся к поясу Амаканги. Дарсата вышла вперед — Арта, дай силу ее ногам! — приняла скорбный дар от уцелевшего в бою. На мгновение их взгляды встретились. Надежда! Маленькую толику надежды увидела жрица в глазах Таскара. Варкас и Арсанар, стоящие у входа в шатер вождя, сражавшиеся плечом к плечу с Амакангой, тоже смотрели на нее с надеждой.

Значит, сестра жива? Ранена? Верные параласпайны спрятали ее от предателя-мужа?

— Мы потеряли ее, — сказал Таскар уже в шатре осарты, когда они остались наедине. — Нам пришлось отступить малым клином. Большая часть сарматов осталась прикрывать царицу, но скифы припрятали засадный отряд и ударили с тыла, насели с двух сторон.

Воин сжал кулаки, его глаза сверкнули доблестной яростью, блеск клинков отразился в них.

— Нас накрыл туман. — Его плечи поникли, Таскар ссутулился. — Он был густым, словно молоко кобылицы. Я окликнул Амакангу. Скифы тоже заорали от испуга на все голоса. А когда пелена спала… Мы остались втроем.

Таскар перевел дух. Дарсата поднесла ему кубок с вином, чтобы параласпайн смочил пересохшее горло. Он принял его обеими руками, словно изнывал от жажды.

— Мы нашли сброшенные доспехи Амаканги недалеко от места засады, — продолжил он. — Удар скифского аки-нака пришелся… — воин провел ладонью по завязкам доспехов на левом боку, — и разрубил пояс на стыке пластин. Мы двинулись по ее следу…

Ему трудно было говорить. Таскар — один из тех, кто завоевывал свое положение не за спиной вождей, а вместе с Амакангой сопровождал караваны Шелкового пути, кто вернулся следом за ней — победительницей грифонов — в сиянии славы.

Дарсата положила ладонь на его плечо, покрытое кожаным щитком. Чешуя из аспайны, нашитая на кожаную основу, тихо звякнула, когда Таскар накрыл ее пальцы своей ладонью.

— Ты не нашел ее мертвой, верно? — сказала Дарсата, не отнимая руки.

— Да. Не нашел. Следы ее коня оборвались, словно проклятый туман поглотил Амакангу и уволок с собой.

— Хорошо, — облегченно выдохнула осарта, высвобождая руку. — Оставь мне пояс и иди. Очень скоро мне понадобится твоя защита.

Таскар порывисто поймал ее ладони и пал на одно колено.