Курятник в пентхаусе

– Олеся Николаевна никогда не заходит в благотворительную часть комплекса. Но у нее есть финансовые документы. Бухгалтеру в голову пришла не очень оригинальная мысль. В милосердном заведении находятся дети из интернатов. Не знаю, по каким критериям их Серафима отбирает, но в ее учреждении малышей любят. Моя собеседница не один раз подчеркивала: ко всем ребятам идеально относятся. Да и я видела, как школьники рады директрисе, улыбаются ей, бегут обнимать, не боятся Казакову. В благотворительную часть я не попала, но Олеся сообщила про спальни на одного воспитанника, качественную еду. Инесса Листова была записана в ясли, но не жила там. Она появилась позднее в платной зоне. Непонятно, зачем ребенка регистрировать сразу после рождения в благотворительной части, но туда не отдавать?

– Несмотря на хорошие условия, крошка могла умереть, – заметила Ирина Леонидовна, – синдром младенческой смертности, к сожалению, не так уж редок. Или какое-то генетическое заболевание у новорожденной было. Речь идет о девяностых годах, тогда не было нынешних методов диагностики. Малышка быстро умерла. Почему нет документов о ее смерти? Напрашивается ответ. Серафима решила выдать за Инессу другого ребенка.

– Зачем? – спросил Димон.

– Может, побоялась, что начнут расследование, будут тщательно изучать все, что происходит в гимназии, найдут какие-то несоответствия в бумагах, – предположила Рина, – зацепятся за них, и вылезет на свет история с детьми-курьерами. Никуда малышка не пропадала, она умерла, Казакова искала ей замену, не смогла найти подходящую, и пришлось использовать ребенка старшего возраста. Серафима оформила некую девочку, как Инессу Листову. И все.

– Интересная версия, – похвалила я свекровь, – но мы знаем, что Илья, когда уехал из барака в Москву, отдал дочь в приют. Где он сам жил год, осталось неизвестным.

– Скорей всего, снял комнату, – пробурчал Коробков, – не прописывался, тут я бессилен.

– Несси оказалась у Казаковой, – подхватила Риччи, – Тамара Ефимова – горькая пьяница, она потеряла человеческий облик, никак не могла приехать за дочкой и забрать ее себе.

– Кто-то воспользовался ее документами, – стояла на своем Рина.

– Девочку через год забрал отец, она это помнит, – возразила я.

– А в документах указали, что ее отдали матери, – воскликнула Ирина Леонидовна, – поэтому Олеся сказала, что малышку увезла Тамара. Банкина не видела, как забирали Листову, она лишь документы изучала.

– Это возможно, – согласилась я, – но странно вручить малышку отцу, а в документах написать, что ее взяла мать. Кто-нибудь может объяснить смысл столь странных действий?

Ада Марковна встала, подошла к доске и взяла фломастер.

– Обожаю чертить схемы, в голове сразу светлеет, когда на них смотришь. Что мы имеем? Жил-был Илья Петрович Листов, у него была супруга Тамара Владимировна Ефимова и дочка Инесса. Семья откуда-то приехала в Совино, поселилась в бараке. Обычные люди, денег у них мало, муж много работает, живут Листовы тихо, мирно. Потом Тамара начинает пить. Илья объясняет участковому, что он раньше лечил супругу от алкоголизма. С ней работал психолог-гипнотизер и помог. Ефимова долго придерживалась трезвого образа жизни, потом сорвалась и принялась квасить изо всех сил. Илья некоторое время терпел выходки пьяницы, потом забрал девочку и уехал. Куда он делся, мы точно не знаем. И мужчина, и дочь оставались зарегистрированы в Совине до момента покупки Листовым пентхауса.

– Наверное, покинув деревню, он снимал жилье, – предположила Риччи.

– Скорей всего, – согласился Коробков, – или жил у кого-то.

– Тамара осталась в селе, – продолжала рисовать на доске круги Ада, – и умерла.

– Ожидаемый конец, – пробурчал Никита.

Дюдюня посмотрела на схему.

– Илья разбогател, милиция на него внимания не обращала, никаких скандалов с ним не связано. Девочку воспитывала няня Елена Волобуева, она со временем стала женой хозяина. Дочь не протестовала, наоборот, обрадовалась свадьбе. В лице домработницы малышка обрела любящую, заботливую мать. Илья прожил недолго и скончался. Всеми его делами стал управлять лучший друг Листова – Виктор Шикин. Что у нас на него есть?

– Все только положительное, – отозвался Димон, – москвич из замечательной семьи. Мать – доктор исторических наук, у отца тоже научное звание, только он медик. Витя окончил школу с золотой медалью, потом учился в МГУ на истфаке. На третьем курсе взял академический отпуск, причина временного перерыва в занятиях – тяжелое ДТП. Его отец вел машину, мать сидела рядом, сын дремал на заднем сиденье. Все ехали на дачу. В «Жигули» влетел грузовик. Родители погибли сразу, Виктор остался цел и невредим. Он прервал учебу, но через двенадцать месяцев возобновил занятия и получил диплом.

– Интересно, где они с Ильей познакомились, – протянул Никита, – тот вроде из деревни.

– Ошурково, – напомнил Димон, – сведений о его родителях нет. Мальчика взяла под опеку семейная пара Мендельсон.

– Инесса рассказывала, что отец говорил ей, будто он рос в приюте, – удивилась я.