Куропаткин. Судьба оболганного генерала

«…генерал Ермолов… заведовавший всеми заграничными военными агентами, – человек умный, хороший, культурный, приличный, но немного слабый характером. Он выражал мнение, что мир желателен, мало верил в то, что мы можем иметь успех на театре военных действий, весьма заботился, что делает ему великую честь, чтобы при переговорах и в особенности в мирном договоре не было задето достоинство нашей доблестной, но безголовой армии и чтобы военное начальство было в курсе переговоров.

Со вторым уполномоченным военного ведомства, полковником Самойловым, я встретился на пароходе… Он до войны был военным агентом в Японии, а после был при главной квартире действующей армии. Он человек весьма умный, культурный и знающий. Никаких сведений мне от Линевича не привез и никакой инструкции не получил. Он же мне категорически заявил, оговорив, что это его личное мнение и убеждение, что никакой надежды на малейший успех на театре военных действий нет, что дело окончательно проиграно и что поэтому, по его убеждению, необходимо заключить мир во что бы то ни стало, хотя бы пришлось уплатить значительную контрибуцию.

От морского ведомства был назначен капитан Русин, который заведовал канцелярией по морским делам при главнокомандующем. Он… высказал те же взгляды, как и Самойлов, но осторожнее и сдержаннее. Он вообще относился к благоприятному дальнейшему ходу войны скептически».

На Дальнем Востоке, готовые обрушить друг на друга всю свою накопленную мощь и разорвать в клочья противника, три русских и шесть японских армий напряженно застыли в томительном, выматывающем ожидании властной, державной отмашки на испепеляющее в огне людей и железо сражение или на отмену такового и объявление столь желанного мира.

30 июля 1905 года Куропаткин в поздравительном письме Редигеру по случаю назначения его военным министром предостерегает бывшего своего подчиненного, возведенного на вершину армейской карьерной лестницы: