Куропаткин. Судьба оболганного генерала

Английские и французские военные аналитики, а среди них были выдающиеся личности, РАЗГАДАЛИ в русском плане закамуфлированное стремление Российской империи, используя подходящий момент тревожной нестабильности, неопределенности и неустойчивости, крайне затруднительного экономического и внутреннего социально-политического положения всех без исключения держав коалиции, катастрофы на фронтах, фундаментально забетонировать свои позиции на Балканах (хотя о каких позициях можно было говорить, если славянские братушки – болгары, освобожденные не так давно русской армией от османского ига, успели переориентироваться и воевали против России на стороне Германии и Турции) и создать благоприятные условия для последующего проникновения в Персию, Ирак, а затем и, чем черт не шутит, в свято оберегаемую Британской короной Индию.

Впрочем, непоколебимого единства среди представителей высшего англо-французского командования на стратегию войны против Центральных держав не было и в помине.

6 августа 1914 года военным министром Великобритании назначен фельдмаршал Герберт Китченер – выдающийся военный администратор и полководец с солиднейшим боевым опытом, главнокомандующий британскими колониальными войсками в Судане и Египте, позднее – в Индии. Войска Китченера неизменно отличались жестоким обращением с пленными, а сам командующий – пренебрежением исламскими традициями, местными обычаями и даже надругательством над могилами. В Судане при подавлении восстания махдистов – сторонников мусульманского проповедника Мухаммеда Ахмеда, Китченер, полностью разгромив вооруженную группировку неприятеля, приказал вырыть из могилы тело их духовного лидера и бросить его в Нил. На это варварство Черчилль в присущем ему колком, язвительном стиле отзовется о Китченере: «Он великий генерал, но никто еще не обвинял его в том, что он великий джентльмен». Вскоре Китченер подтвердит реноме КАРАТЕЛЯ, когда во время Англо-бурской войны организует концентрационные лагеря для местного населения.

Сторонник осторожных военных действий фельдмаршал Китченер во многом разделял взгляды русского командования на кампанию 1916 года, считая главным нанесение ударов по германо-австро-турецкой коалиции на второстепенных театрах военных действий при консервации сложившегося позиционного характера войны на русско-германском и франко-германском фронтах. Своего мнения и уважительного отношения к России и ее армии Китченер не изменит до конца жизни, стремясь всеми возможными способами улучшить эффективность координации армий Антанты.

Неудовлетворенный итоговыми решениями межсоюзнических конференций в Шантильи и полнотой информации, поступающей из Франции, 5 июня 1916 года в обстановке строгой секретности военный министр Китченер отбывает с северной британской базы ВМФ Скапа-Флоу с конфиденциальным визитом в Россию, где его с нетерпением ожидает император Николай II. Тема переговоров на высшем уровне – обмен особой важности данными о положении противника, наращивание объемов военно-материального снабжения союзниками русской армии, тщательное изучение обстановки на фронтах русской армии, корректировка совместных стратегических военно-политических планов.

Далеко не все желали прямого доверительного общения главнокомандующего русскими армиями и всемогущего, решительного английского военного министра.

Едва отойдя от пирса, крейсер «Хэмпшир» идет на дно, причем взрыв был такой силы, что защищенный броненосный корабль буквально разнесло на куски: из 520 человек, находившихся на борту, погибли все, кроме чудом спасшихся 12 матросов. По одной из версий, «Хэмпшир» торпедировала германская подводная лодка, по другой – не первой свежести корабль подорвался на мине, которыми германский флот нашпиговал атлантическое побережье Британии, по третьей – немецкие диверсанты смогли тайно установить в артиллерийском погребе дредноута взрывное устройство с часовым механизмом еще во время стоянки на базе английского флота.

Вернемся во Францию, под Париж, в Шантильи, в утопающий в степенной роскоши замок принца Конде.

Убедить союзников в важности принятия плана, разработанного в Могилевской Ставке, не удалось во многом еще и потому, что российскую делегацию на межсоюзнической военной конференции возглавлял Я.Г. Жилинский – хотя и бывший начальник Генерального штаба, но фигура среди союзников малоавторитетная, с изрядно подмоченной после грандиозного поражения войск Северо-Западного фронта осенью 1914 года полководческой репутацией.

Интересно, что ранее, в 1912 и 1913 годах, в бытность начальником русского Генерального штаба, Жилинский имел несколько встреч со своим французским коллегой – генералом Жоффром. Ни о каких союзнических военных конференциях речи тогда не было и в помине. На этих встречах с ведома военного министра Сухомлинова от лица русского командования приняты следующие обязательства:

• Россия начнет военные операции на 15-й день мобилизации, назначив для этого 800 тысяч человек;

• наступление будет направлено к жизненно важному центру Германии;