Куросиво

Жизнь не часто балует человека минутами, когда он улыбается по-настоящему искренне, от всей души, но графу Фудзисава посчастливилось пережить такую редкостную минуту. В самом деле, безродный подкидыш, он стал сейчас первым человеком в Японии. Даже ему самому такая головокружительная карьера кажется подчас выдумкой досужего беллетриста. Теперь никто не удивится, если он фамильярно шлепнет по макушке бюст Сарумэн-кандзя,[120] друга и правую руку самого Нобунага,[121] и скажет: «В нашей стране только двое настоящих героев – ты да я!» Глупые, маленькие людишки! Единственное, на что они способны, это попусту болтать о клановой клике и о случайных баловнях счастья. Они ошибаются! Сигэмицу Фудзисава не нуждается в помощи счастливого случая, свое положение он завоевал сам, он вскарабкался на эту высоту с помощью собственных рук и ног. Конечно, пока были живы трое великих деятелей реставрации, его предшественники, он, их ученик и последователь, не мог проявить своих способностей в полной мере, так, как хотелось бы. Бывали и у него минуты душевной слабости. После убийства Кото он так растерялся, что неукротимый «хромоногий старец»[122] должен был подбадривать его, призывая не падать духом. Но все это пустяки, минутные заминки: когда он сам встал у кормила власти, все получилось наилучшим образом!

Ну-ка, спросите, кто в течение последних десяти лет отвечал за судьбы всей Японии? Прошу извинить за нескромность – не кто иной, как он, Сигэмицу Фудзисава, и это вынужден будет признать всякий. Он продолжил дело, которое его предшественники оставили, едва успев приступить к осуществлению великих задач, он распутал клубок противоречий во внутренней и во внешней политике, он развивал начатое учителями дело, добившись того, что уже через год-другой стране будет дана конституция. Да, честь и слава создания невиданной на Востоке конституционной державы целиком принадлежит – прошу прощения за смелость – ему, недостойному Сигэмицу Фудзисава.

И будем беспристрастны: кто, кроме него, был бы способен осуществить эти грандиозные начинания? Возьмем Киносита – все считают его соратником, помощником и другом Фудзисава. Он проницателен, храбр, в нем горит дух отваги, но, увы, он совершенно лишен способности оценивать явления в их совокупности. Или другой, Осада (чертовски трудный характер!). Это человек ценный, как союзник – надежный, как противник – опасный, но разве не ясно, что как политическому деятелю конституционного склада ему многого не хватает?

У Нандзё целый ряд неоспоримых достоинств, но совершенно очевидно, что ему не хватает образования, нет и практической сметки. Впрочем, он умен и будет заодно с нами. Что ж, с ним нашего полку еще прибудет, а пойти против нас… нет, об этом тревожиться нечего.

Нагакура – тупица, ему бы только ведать финансами, посадите его за счеты, и он будет доволен…

Хори… не сегодня-завтра он вернется в Японию и, возможно, опять начнет портить кровь людям своими твердолобыми рассуждениями, но это не страшно – как бы ни упражнялись в красноречии эти отставшие от эпохи люди, карты их давно биты.

Сираи… его невероятные выходки тоже причиняют немало неприятностей, но в последнее время он заметно присмирел. Может быть, это оттого, что съездил в Европу? Положительно, нет лучшего способа утихомирить этих беспокойных субъектов, чем отправить их на некоторое время подышать воздухом Лондона и Парижа!

Остальные – ничтожества, их вообще не стоит принимать во внимание. Нобэти, правда, человек очень способный, но поскольку граф отправил его за границу, то в ближайшее время его можно не опасаться. В Палате Гзнро есть два-три враждебно настроенных субъекта, но эта публика – что голодные собаки: дайте им набить брюхо, и они живо начнут вилять хвостом…

Ну-с, а деятели оппозиции? Осада, хоть он мой противник, но замечательная личность. Этот человек – олицетворенная твердость и принципиальность, да и среди его приверженцев тоже имеется немало способных людей, но… но… – как бы это сформулировать поточнее? – при нынешней ситуации им вряд ли удастся добиться многого. Цутия – по природе своей честная душа, но ведь он же буквально нищий, при его бедности ему только и остается что довольствоваться жеванием собственных усов вместо обеда!