Куросиво

«…Ластись, ластись, разыгрывай комедию, притворяйся… Не будь я Фудзисава, пожалуй, не захотела бы и посмотреть в мою сторону…» – думает граф, с усмешкой следя, как она опускается на колени у его изголовья. Это одна из многочисленных фавориток графа, счастливица по имени K°-Ито.

У графа Фудзисава имеется официальная резиденция, частная резиденция и особая резиденция; точно так же есть у него и несколько жен – официальная, неофициальная и еще особая.

– Вставайте, уже девять часов!

– Кто-нибудь приплел?

– Да, тетенька из Иокогамы. Говорит, что если вы собираетесь заглянуть к ней, то она ненадолго съездит по делу в Симбаси и тотчас же вернется обратно…

– Ах вот как, О-Сути здесь? Кто еще?

– Кимати-сан принес письма и телеграммы с улицы Нагата. И только что приехал Судо-сан…

– А, Тадасу? Так, так… Ну, будем вставать! – он поднялся с постели, запахнул небрежно раскрытое на груди кимоно – женщина тем временем поправляла его узкий шелковый пояс – и отворил сёдзи: за решетчатыми перилами открылся отливающий серебром залив Синагава. Некоторое время граф стоял неподвижно, сощурив глаза, что-то тихонько напевая.

– Поздно же вы! – внезапно окликнул его чей-то громкий голос. Граф посмотрел вниз и встретился взглядом с человеком лет тридцати, стоявшим в саду возле клумбы с пионами.

– Надо же хоть в воскресенье поспать попозже, а иначе и захворать недолго! – засмеялся он в ответ. – Сейчас я спущусь, заходи!

Обладатель громкого голоса – секретарь графа Тадасу Судо, по слухам – единственный человек в современной Японии, который запросто обращается со своим могущественным патроном и пользуется его неограниченным расположением.

4

Не снимая ночного кимоно, граф спустился вниз, прополоскал рот, прошел в большой зал, сел, непринужденно скрестив ноги, и приступил к завтраку. Тихонько ворчали устрицы на сковородке. За столом прислуживала все та же Ко-Ито, державшая себя словно жена, ухаживающая за мужем.

Рядом с подносом, на котором был сервирован завтрак, лежало несколько английских и японских газет с красными карандашными пометками и пачка писем и телеграмм. В адрес графа Фудзисава, несущего обязанности старейшины всей Японии, ежедневно прибывает много корреспонденции; обычно большая ее часть поступает к Тадасу Судо, который выполняет функции глаз, ушей и рук графа, и к двум секретарям, находящимся под началом Судо. Но число писем, требующих личного внимания самого графа, тоже весьма и весьма значительно. Подобно Криспи, который занимался государственными делами, поедая завтрак из брюквы, граф был демократичен, деловит и очень гордился тем, что даже за едой не теряет времени зря. Вот и сегодня он ел, читал и одновременно беседовал с Судо.

В черной визитке, с аккуратно расчесанными на пробор волосами, смугловатый, круглолицый, с острым взглядом глубоко посаженных под густыми бровями глаз, Тадасу Судо, достойный помощник своего умного патрона, берет из пачки газеты, просматривает их и, поглядывая время от времени на графа и на его подругу, о чем-то ему говорит.

Никакой кумир не может обойтись без опоры; графу Фудзисава такой опорой служит его секретарь Тадасу Судо. Этот Судо из той породы людей, которых на мякине не проведешь, что вовсе не удивительно, – недаром он помощник своего шефа. Чуть ли не с детских лет воспитанный графом, от природы наделенный недюжинным умом, он изучил графа вдоль и поперек, как знают читанную и перечитанную книгу. Он наизусть знает все особенности его характера, знает слабость графа к женщинам, знает все подходы к нему, окольные и прямые. Больше того, ему, прожившему долгое время за кулисами политической сцены, известно досконально все: история каждого законопроекта, каждого политического мероприятия, душа каждого соглашения. Политика есть своего рода азартная игра, война, сделка. Люди, не обладающие умом, не способны понять прелесть этой игры, но Судо, с его врожденным интересом к политике, уже сформировался как законченный политический деятель, даром что его политическое лицо не было видно в тени могущественного патрона.

Чем больше дерево, тем больше оно дает плодов, сила источника таится в подземной струе, питающей водоем; жить вблизи от власти – при условии если пользоваться ею умело – само по себе уже власть. И Судо, хорошо усвоивший эту истину, делал вид, будто он – всего лишь слабый побег, который может существовать, только обвиваясь вокруг могучего ствола, а на самом деле пил вовсю живительные соки приютившего его дерева, пускал собственные корни и готовился к наступлению благоприятного момента, который – кто знает? – может неожиданно представиться.

Граф отнюдь не питал насчет своего секретаря никаких иллюзий, но, подражая Тайко, приблизившему к себе Исида,[126] пользовался услугами Судо, очень дорожил им и буквально ни шагу не мог без него ступить.

– По-прежнему носится со своей дурацкой теорией! – сказал граф Фудзисава, глядя с чашкой в руке на лежавший перед ним текст, написанный европейскими буквами.

– Вы имеете в виду Хори? Он, вероятно, уже выехал из Берлина?..