Курс лекций по истории Восточных философий (ориентософии). Том первый. Протософия (СИ)

"[Пифагорейцы указывают] также на то, что расстояние от А до ? в алфавите равно расстоянию от самой низкой до самой высокой ноты во флейтах, число которой равно целокупности Вселенной (...) Всю Вселенную они конструируют из чисел, но только не монадических [= абстрактных, арифметических]; напротив, они полагают, что монады обладают [протяженной] величиной, но как образовалась первая единица, обладающая величиной, судя по всему, объяснить не могут (...) Признавать [как пифагорейцы] неделимые величины неверно, и даже если [допустить это], то все-таки единицы [монады] не имеют величины. Как же может величина состоять из неделимых? ...Они же полагают число реальными вещами ...как если бы числа были телесными"

(Аристотель. Метафизика 1092 b 26; 1080 b 16; 1083 b 8).

И.Н. Рассоха видит в указанных монадах - первичный атомизм расцветший у Пифагора, но своими корнями уходивший в атомарную теорию Моха и буквенный атомизм Санхунйатона. Насколько прочны данные построения, может сказать лишь отдельное монографическое исследование, коего в природе нет. Однако на данном этапе наших знаний исключать подобную преемственность Хананейской протософии и Пифагорейского учения (а через Пифагора и трудов Демокрита) - нельзя .

Подведем некоторый промежуточный итог. В представленном очерке истории Финикийского культурного и софийного ландшафта, очевидно, что цивилизация Библа, Тира, Сидона, Бейрута, Карфагена смогла создать устойчивые корпорации людей чьи профессиональные и жизненные смысл заключались в поисках истины, осмыслении открытых истин и передачи полученного знания достаточно широкому кругу учеников. Известно, что эти специфические Ближневосточные традиции сохранялись на всем протяжении от Х до, по крайней мере II до н.э., когда существовали философские тексты на финикийском языке, на этом же языке шло изучение философских систем, когда были национальные философские школы в Сидоне и, вероятно, в Карфагене. Но значительного национального взлета финикийская мысль так и не получила, оставив нам обрывки идей, смыслов, имен. По всей вероятности протософия финикийцев так и осталась протософским знанием и к первому веку до н.э. оказалась полностью растворенной в эллинской философии, так и не родив в устойчивую ориентософию. Причины видятся в следующем:

1. Военно-политическая и экономическая катастрофа на излете VIII в. до н.э., уничтожение значительной части населения, подрыв чувства национальной самостоятельности оказала крайне негативное воздействие на динамичность развития софийного знания. Нужно было решать практические задачи выживания этноса и культуры, на поиски истины не оставалось времени. Позднее превратившись в нацию торговцев и пиратов нужда в таком знании оставалась уделом небольших кружков интеллектуалов, не вызывавших интереса у значительных слоев населения.

2. Очевидно, по крайней мере, на примере Санхунйатона, что протософия достигает своего расцвета в кругах близких к светской власти и во многом, противостоящей жреческому сословию. Победы жрецов в политических спорах их постоянные политические вызовы и оппозиция значительно ослабляли свободное творчество "фисиологов" Финикии, и, вероятно, приводили к массовым репрессиям последних.

3. Идеи рожденные гением Хананеев, их многолетние интеллектуальные разработки, многочисленные тексты нашли живой отклик в среде Эллинов. Не надо забывать, что первые эллинские философы: Фалес и Пифагор были крайне близки к Финикии. Фалес происходил из рода финикийских эмигрантов (собственно его отец и мать были финикийцами, как финикийцем был рожден и сам Фалес). В его времена не было философии, отсутствовала система философского обучения, поэтому и идеи финикийца, сына финикийцев получивших гражданство Милета можно лишь очень условно называть достижением эллинской культуры. Пифагор - дитя смешанного эллинско-финикийского брака, начал свою активную философскую деятельность лишь ознакомившись с достижениями финикийцев из Сидона. И в этом смысле с трудом можно обозначить его достижения как результат эллинского гения. Другое дело, что внесенные на эллинскую почву идеи высоких абстракций, поиска первоначал, построения рациональных космологий были безусловно с живостью восприняты эллинами и доведены ими до весьма высокого уровня совершенства, в то время как на родине "фисиологии" интерес к ней оказался локализованным узкими кружками, фактически полурелигиозными братствами в стиле Пифагорейского союза.