Курс молодого бойца

Прапорщик Шматко забил гвоздь в стену. Он взял со стола портретную рамку и повесил её на гвоздь. Потом отошёл от стены, любуясь своей работой. В каптёрку вошёл рядовой Соколов.

— Вызывали, товарищ прапорщик? — спросил он.

Олег Николаевич радушно улыбнулся.

— Заходи, Соколов, заходи! — Он вообще был на редкость приветлив и беззаветно любил окружающих…

Особенно в данный счастливый момент своей непростой биографии. Шматко сел за стол и интригующе спросил:

— Знаешь, Соколов, кто мы с тобой?

— Военнослужащие, — не задумываясь ответил Кузьма.

Он уважал простые и правильные ответы. Но прапорщик явно имел в виду что-то другое.

— Военнослужащие… Бери выше! — скептически хмыкнул он.

— Ну-у… Военнослужащие Российской армии!

— Мы с тобой… гении! — вдруг радостно провозгласил Шматко, подходя к рамке на стене. — Читаю! «Образ князя Мышкина в романе Достоевского „Идиот“». Оценка «отлично»! За оригинальное видение классического произведения!. Чувствуешь? За оригинальное видение…

О как! Сказали, что князя Мышкина выдающимся тормозом девятнадцатого века ещё никто не называл! Нет, это дело так нельзя…

Это дело надо…

Кузьма многозначительно кашлянул, напоминая, что наряд по кухне ему не улыбается.

— Нет, пожалуй, не надо… — согласился Олег Николаевич. — Я лучше тебе… Вот, Соколов, держи!

Прапорщик вытащил из шкафа баночку с гуталином и протянул Кузе.

— Спасибо, не надо… — ошеломлённо сказал тот.

— Бери-бери, Соколов. Честно заработал! Как говорится, умом ты можешь не блеснуть, а сапогом блеснуть обязан! — захохотал Шматко…

На крыльцо казармы гений Соколов выскочил как ошпаренный, сжимая в руках подарочный гуталин. В его мозгу назойливо мелькало «оригинальное видение» его странных взаимоотношений с прапорщиком. Он пожал плечами и неожиданно заметил друга детства.

Медведь сидел на скамейке, спокойно начищая бляху. Будто это не его уволокли под руки в медпункт всего час назад!

Кузьма подошёл и молча сел рядом. На душе у него лежал камень — произошедшие события требовали детального разбора. Он виновато покосился на друга и сказал, вроде как в пространство:

— Ты это… прости меня.

— За что? — беспечно отмахнулся Мишка.

— Ну, что я не вступился…

— А с чего ты должен был за меня впрягаться?

— Ну… земляки всё-таки…

Мишка загадочно улыбнулся и наклонился поближе к Кузиному уху:

— Да ладно, сам нарвался. А вот как ты теперь жить будешь — не знаю… — прошептал он заговорщицки.

Кузьма недоумённо уставился на друга.

— А что такое?

Мишка дочистил бляху, надел ремень и небрежно произнёс:

— Ну, неделю без масла и компота…

Кузьма почувствовал, как его лицо само собой вытянулось от кепки до ширинки. Челюсть рядового Соколова опять отпала. Он привстал и изумлённо прошептал:

— Медсестра???

Глава 10

Капитан Зубов пришёл ночью. Вторая рота мирно спала. Даже дневальный клевал носом, облокотившись на тумбочку. Неподалёку от него дремал, сидя на стуле, дежурный по роте младший сержант Фомин.

Зубов распахнул дверь и втащил за собой здоровенную сумку.

Дневальный очнулся, протирая глаза. Внезапное появление ротного на какое-то мгновение лишило его дара речи. Они с капитаном немного постояли, разглядывая друг друга. Потом дневальный почувствовал, что надо что-то делать, и неожиданно крикнул:

— Рота! Смирно!

Фомин проснулся, с лёту оценив ситуацию.

— Какой «смирно», тормоз! — он подскочил к Зубову и доложил по форме: — Товарищ капитан, за время моего дежурства…

Ротный слегка пошатнулся, но тут же восстановил равновесие.

Вообще-то после литра коньяка он смутно понимал обстановку. Но держался стойко, как оловянный… офицер. На «автопилоте». Хотя догадаться о его состоянии было непросто. Потому что, как и полагается настоящему офицеру, даже в оловянном состоянии он ходил прямо и говорил уверенно. Зубов отдал честь дежурному и непререкаемым тоном заявил:

— Солдат скомандовал правильно!

Фома недоумённо вставил:

— Так отбой был…

— Какой отбой? Кто разрешил?! — строго оборвал его Зубов.

— По распорядку. Рота отдыхает…

Капитан поправил фуражку, почему-то упрямо сползающую на глаза. Он чётко развернулся на каблуках, намертво держа равновесие, и вышел на середину коридора. До громоподобного баса полковника Бородина ему, конечно, было далеко, как и до полковничьих погон. Но командный голос ротного вполне мог заглушить пару артиллерийских залпов. По расположению грянул рёв капитан:

— Рота-а, подъём!! Строиться-а-а!!

Личный состав смело с коек, будто взрывной волной. Такого подъёма не могли припомнить даже многоопытные армейские «дедушки». По боевой тревоге народ и то поднимали медленнее и тише. Возникла всеобщая суета на грани паники. Капитан уловил непорядок и снова взревел:

— Бего-ом!! Кто не успеет, будем тренироваться-а-а!

Через минуту перед ним стояла вторая рота — полностью одетая и готовая к мировым катаклизмам на сто два процента. Зубов поставил сумку на пол и незаметно прищурил один глаз, восстанавливая резкость изображения. Фомин поправил повязку дежурного и скомандовал:

— Равняйсь! Смирно! — Он строевым шагом подошёл к капитану с докладом. — Товарищ капитан, вторая рота по вашему приказанию…