Курс N by E

Снова мы заговорили о несчастных жене и дочери капитана и спросили бабушку, состоявшую с ними в дальнем родстве, не собирается ли она навестить их завтра.

— Нет, — ответила она. — Я уже была у них сегодня, сказала девочке, что она потеряла лучшего на свете отца, но на то божья воля.

Наступил понедельник 6 апреля, и вот наконец светит солнце, проливая на землю бальзам возвращающейся весны. На рассвете я нагишом стоял возле дома, всем телом ощущая солнечное тепло; воздух был наполнен звуками капели. Еще несколько дней — и с земли исчезнут последние следы этой второй зимы. Возобновится рост травы, на старом кусте сирени будут продолжать наливаться почки, и можно будет ожидать обещанного появления одуванчиков в июне. Город на той стороне гавани станет опять таким же безмятежным и красивым, как в весеннее утро неделю назад. И впредь, во все времена года, он будет твердо стоять, обратив к морю свое обветренное лицо, и, если не считать упадка его могущества, ничем не выдаст, какие несчастья поразили его в самое сердце.

XXVII

Бригус, Ньюфаундленд.

Нью-Йорк

Что касается фигурки девушки, украшавшей вход в мой ньюфаундлендский дом, то с горечью должен добавить следующее: я нашел ее в 1914 году на одном корабле, пострадавшем от бури, в куче разного хлама. Я забрал ее, помыл, выскоблил и отполировал. Покрасил ей лицо и шею белой, щеки розовой, а волосы блестящей черной краской. Украсил ее ожерельем, золотыми сережками и поставил так, чтобы все мужчины могли любоваться ею.

Позже, когда я покидал Ньюфаундленд, мне хотелось взять фигурку с собой. Я предложил за нее владельцу столько, сколько мог. Но мог я немного, так как был беден. Пришлось оставить ее там.

Прошло еще десять лет, и вот однажды в Нью-Йорке, зайдя в модный антикварный магазин, я обнаружил ее. Из гущи редких шкатулок, стульев, старинных часов и фарфора — обветшалого фамильного имущества разорившейся аристократии — эта матросская подружка равнодушно взирала на окружающее, словно и комната, и город, и весь мир были частью тех необъятных морских и небесных просторов, среди которых она родилась. Когда я обернулся и подбежал к ней, сладкие воспоминания, чуть ли не любовь, теснились и звучали в моем сердце, в мозгу. Но едва протянув руку, чтобы дотронуться до фигурки, как бывало, я внезапно почувствовал, что это невозможно; я понял, какую работу произвело здесь время, и мысленно обругал себя.

— Где вы нашли ее? — шепотом спросил я у продавца.

— В Бостоне, — ответил он также шепотом.

И я, даже не рискнув выяснить ее городскую цену, на цыпочках вышел из магазина.

XXVIII

Залив Брадор. Штиль

Но в этот вечер рассказов за бобами и ромом случилось еще одно событие, которое наводило на мрачные размышления и, возможно, привело к столь трагическим последствиям в дальнейшем. Хотя оно так и осталось загадкой, я все же перечислю факты и вкратце изложу сопутствовавшие им особые обстоятельства, как обычно делают в начальных главах своих произведений авторы романов, наполненных тайнами и ужасами.

В силу необходимости моя штурманская подготовка к этому плаванию прошла самым спешным образом. За короткое свободное время, имевшееся у меня перед отплытием, я постарался овладеть решением кое-каких простейших задач, чего, по моим представлениям, на первый случай было достаточно. Для того чтобы понять их, я. бегло, но достаточно четко разобрался в основах сферической геометрии, на которых строятся формулы для решения этих задач. Не рискуя полагаться только на свою память и в то же время считая ниже своего достоинства списывать с учебника, я выбрал основные формулы и положения, переписал их себе в специальную тетрадь, расположив, как мне было удобно. Затем, чтобы придать тетради вид, подобающий мореходному руководству, я на настоящий морской манер обернул ее клеенкой.

Мое первое упражнение во вновь изученном искусстве дало, как уже говорилось, ошибочные результаты, и я был этим серьезно сконфужен. Поэтому дальше я упражнялся и проверял себя при каждом удобном случае, пока наконец не достиг того, что в часы, когда мы бездействовали, дрейфуя возле залива Брадор, мог уже с абсолютной точностью производить наблюдения солнца. Даже умел доказать, что мы действительно находимся в заливе Брадор, если бы кто-нибудь в этом усомнился. При всех вычислениях я пользовался своей клеенчатой тетрадью и даже изобрел способ высчитывать, накладывая кальку поверх написанных в тетради формул. Должно было казаться, будто вся моя штурманская деятельность целиком зависит от этой магической книги.

Назначение штурманом такого неопытного человека, возможно, выглядело чересчур поспешным действием, особенно принимая во внимание выдающиеся, согласно его собственной оценке, данные помощника.

— Я, — заявил он напыщенно, — прочел абсолютно все, что издано по навигации.

— Никто не читает книг по навигации, — воскликнул я с возмущением, — точно так же, как не читают учебников арифметики. Обычно их изучают.