Курсант Его Величества

Полазив по перевозчику с деловым видом, Рик сунул в карман несколько тюбиков и направился к краю астродрома, где стояли столбы с гасителями вибрации и между редкими деревьями рос густой кустарник. Саттор шагнул за кусты, стянул с себя свой комбинезон, следом форменный, принадлежавший колонии. Переложил из своих карманов в карманы формы тюбики, в которых сейчас хранилась временная внешность Егора Брато, там же лежал контейнер с новыми указаниями, после свернул одежду и сунул между веток, надломил одну, сделав из нее ориентир, и выбрался к зданию администрации колонии.

Заключенные уже гуляли. Рик осмотрелся и заметил Егора, сидевшего в одиночестве на узкой скамейке. Сунув руки в карманы, Саттор направился к надзирателю. Они некоторое время болтали, пока «эратианца» не позвал Крымский. Анатоль выглянул из окна и поманил Лофиаса. Тир сделал всего несколько шагов и остановился.

– Чего? – крикнул Рик, не собираясь сейчас заходить в здание.

– Техники говорят, что через полтора часа можешь стартовать, – ответил майор, вынужденный говорить громко.

– Понял, – кивнул эратианец. – Парни, мать его, вы настоящее сокровище! Вселенная не забудет вашей доброты. Значит, через полтора часа?

– Да, – кивнул Крымский.

– Это хорошая новость, – осклабился Лофиас, скрывая нервную дрожь, вдруг охватившую его. – Я поброжу еще, ладно? Устал я уже, мать его, от закрытого пространства.

– Понимаю, – ответил майор. – Хорошо, Лоф, погуляй пока.

Все знали, как хочется после космоса побольше свежего воздуха и простора. На космических кораблях этого всегда не хватало, и порой даже релаксатор не мог полностью утолить тоску по ветру и яркому свету солнца, по зелени, по снегу, по настоящей жизни…

– Спасибо! – выкрикнул Тир.

Он обернулся к надзирателю, махнул ему рукой и побрел в сторону заключенных, выглядывая Брато. Тот покинул скамейку, приблизился к группе товарищей по приговору, но не спешил пристраиваться к ним. Рик поздоровался со вчерашним «стариком», о чем-то спросил двух смертников, глядевших на него. Потом свернул в сторону следующего надзирателя, немного поговорил с ним и снова бесцельно побрел, явно наслаждаясь теплыми лучами Гипериона.

Наконец, прошел мимо Брато и негромко произнес:

– Астродром. Справа от администрации, кусты со сломанной веткой.

Ястреб в это время выбивал носком ботинка из земли камешек, кажется, не обращая внимания на чужака.

– Прикрою, – сцедил сквозь зубы последнее словно Саттор, Брато тихо промычал:

– Угу.

Рик прошел до группы заключенных и остановился, встав так, чтобы видеть передвижения Ястреба. Егор еще некоторое время выбивал камень, наконец, тот выскочил из земли, и смертник потерял к нему интерес. Он еще немного постоял, глядя перед собой бессмысленным взглядом. После подошел к остальным и минут пять слушал пустой разговор. Вскоре, потеряв интерес и к нему, вернулся к скамейке. А еще минут через десять исчез за деревьями, пока надзиратели о чем-то лениво переговаривались друг с другом.

Саттор начал отсчитывать про себя минуты, прикидывая, где сейчас находится его друг. Вот он обходит здание по зарослям. Вот ищет куст со сломанной веткой. По идее, уже должен заметить, значит, нашел форму. Переоделся. То, что карманы не пустые, должен понять сразу, значит, достал записку с указаниями и тюбики. Теперь вводит под кожу жидкий имплант, меняя овал лица. Делает инъекцию пигмента у корней волос, чтобы окрасить их в темно-русый цвет. Теперь глаза…

Сколько прошло времени? Минут сорок, не меньше. До вылета еще есть время, а держаться уже почти не получалось. Рик чувствовал, как его трясет всё сильней, и только усилием воли заставлял себя продолжать разговор.

– Значит, улетаешь, – произнес один из заключенных.

– Ага, уже скоро, – кивнул Лофиас. – Полечу домой.

– Домо-ой… – мечтательно протянул второй смертник. – Остаток жизни бы отдал за то, чтобы хоть на часок оказаться дома.

– На хрена? – вдруг заинтересовался эратианец. – Вы же тут не за кражу леденца у младенца, да? Может тебя дома-то и видеть не хотят.

– Эй, – первый заключенный, еще достаточно крепкий с виду, придвинулся к Тиру. – Ты следи за языком. Не смей отнимать последнюю радость, мы свои грехи здесь кровью искупаем.

– Меньше надо грешить, – ядовито ответил Лофиас. – Кто заставлял вытворять такое, за что отправляют на эту планету? Подыхаете по собственной вине, и нечего мне рот, мать его затыкать.

Голос его зазвучал враждебно, неожиданно всколыхнув угасшие эмоции заключенных. Здесь было непринято тыкать их преступлениями. Надзиратели никогда не издевались над смертниками, не обвиняли – это уже сделал суд, не давили на чувство вины. Адора и без того прогоняла их через все круги ада, превращая каждый день в пытку. И вдруг чужак, залетный инопланетянин переступил через негласный закон.