Курская битва. Огненная дуга

Правый отряд 12 июля частью своих сил атаковал врага в ходе встречного боя, выбил его из Рындинки и отбросил на восточный берег Северского Донца, в район Ржавец. А левый отряд при поддержке 96-й танковой бригады из состава 69-й армии остановил наступление противника на Александровку. Когда генерал Труфанов уезжал в заданный район, генерал Ротмистров сказал ему:

— Твоя задача, коллега, — снять угрозу с левого фланга моей армии. Поэтому надо действовать смело и дерзко, не дать прорваться в наш тыл ни одному вражескому танку. Ты понял?

— Будет сделано, товарищ командарм, — заверил Труфанов Ротмистрова.

А когда под его ударами враг дрогнул и отступил, он в минуту затишья вышел на радиосвязь с командармом и коротко изрёк:

— Задачу мои люди выполнили с честью! Есть потери, но они незначительны. Подробности доложу при встрече...

— Хвалю тебя за цепкую хватку, мой генерал! И не считай танки, а беспощадно бей их, гадов. Пусть знают, что на нашей земле им жизни нет!..

Прохоровское сражение продолжалось, и хотя Ватутин был уверен, что наши танковые соединения возьмут верх, его пробирал холодок, словно он глотнул кусок льда: а вдруг враг навяжет нашим войскам свою волю и, как бывало в сорок первом, выиграет сражение? От этой мысли его бросало в холодный пот, он чувствовал, как этот пот бежал по спине, высыпал на лице.

«Только не паниковать, — сказал себе мысленно Николай Фёдорович. — Генерал Ротмистров меня не подведёт, я ему верю...»

— Разрешите, товарищ командующий? — Это прибыл дежурный по связи.

— Входи, капитан, что у тебя?

— Генерал Ротмистров передал по радио для вас сообщение, а я его записал. — Он отдал генералу армии листок. — Почерк у меня корявый, не обессудьте.

«До 14 часов 13 июля первый эшелон гвардейской танковой армии уверенно выигрывает победу, теснит врага в западном направлении и наносит ему большие потери, несмотря на превосходство в тяжёлых танках. Нажим на врага усиливаю. Поле боя в огне и дыму. Горят немецкие и наши танки, но наших гораздо меньше» , — прочёл командующий фронтом, и на душе у него стало тепло. Он взглянул на дежурного по связи.

— Хороша депеша, капитан, но почему генерал велел её записать, а не позвонил мне?

— По вашей рации начальник штаба генерал Иванов вёл переговоры со штабом генерала Жадова.

— Понял, капитан. — Ватутин передохнул. — Можете идти!

Уже после войны, когда Главный маршал бронетанковых войск Ротмистров сел за стол писать воспоминания о Прохоровском сражении, он начертал такие строки:

«Солнце помогало нам. Оно хорошо освещало контуры немецких танков и слепило глаза врагу. Первый эшелон атаковавших танков 5-й гвардейской армии на полном ходу врезался в боевые порядки немецко-фашистских войск. Сквозная танковая атака была настолько стремительна, что передние ряды наших танков пронизали весь строй, весь боевой порядок противника. Боевые порядки перемешались. Появление такого большого количества наших танков на поле сражения явилось для врага полной неожиданностью. Управление в его передовых частях и подразделениях вскоре нарушилось. Немецко-фашистские танки «тигр», лишённые в ближнем бою преимущества своего вооружения, успешно расстреливались нашими танками Т-34 с коротких расстояний, и особенно при попадании в борт».

В танковом сражении под Прохоровкой немецко-фашистские войска потерпели тяжёлое поражение. Лишь одна танковая армия Ротмистрова подбила и уничтожила до 400 танков, в том числе 70 «тигров».

Утро 13 июля 1943 года. Ставка Гитлера.

Контрнаступление войск Красной армии на Курской дуге резко изменило стратегическую обстановку на всём советско-германском фронте. Гитлер был настолько обескуражен поражением своих войск на Курской дуге, что не сразу решил, как он поступит с генерал-фельдмаршалами Клюге и Манштейном, которые не оправдали его надежд. Он долго сидел за столом, задумавшись. Потом поднял трубку прямой связи с начальником штаба Верховного главнокомандования вермахта фельдмаршалом Кейтелем.

— Вильгельм, я вас жду! — резко бросил он в трубку и тут же положил её.

«Что-то фюрер не в духе», — подумал Кейтель. Он сложил все бумаги в сейф и поспешил к Гитлеру.

Когда Кейтель прибыл, фюрер поздоровался с ним и улыбнулся, что стоило ему больших усилий, так как тяжёлая весть, пришедшая с фронта, перцем жгла его Душу.

— Ты кто, Вильгельм? — спросил его Гитлер и, не ожидая ответа, продолжал: — Ты один из моих ближайших советников. А заходишь ко мне редко... Чего стоишь, садись!

— Мой фюрер, я готов дать вам дельный совет, если вы скажете, что вас тревожит, — ничуть не смущаясь, сказал Кейтель.

Гитлер подошёл к столу, за которым сидел Кейтель, и, опершись обеими руками на стол и строго глядя в лицо фельдмаршалу, произнёс:

— В боях на Курской дуге плохо идут дела у наших генерал-фельдмаршалов Клюге и Манштейна. В сражении под русской деревней Прохоровка вчера русские уничтожили все наши танки. Что будем делать, Кейтель?