Курт Кобэйн. Рассказ о сыне (СИ)

Потрясающе. Я не думал, что доживу. То есть да. Группа, записи, концерты. Но радио... Это был иной уровень. Вдруг такой успех, такая слава. Превыше всяких моих ожиданий. Я и не хотел ничего подобного, но конечно, это меня вдохновило. Очень захотелось услышать по радио и другие свои песни, заработать собственной музыкой хоть какие-то деньги. Мы были нищими, получали по тридцать долларов за выступление. Но мы впервые в жизни объехали всю страну. Причем умели заработать на жизнь тем, что делали. Это было чудо. Ощущение безграничной свободы. Мне ничего больше не хотелось. Так бы всю жизнь и прожил: гастроли с ребятами, выступления в клубах, песни по радио, какие-то доходы.

- Через некоторое время за вами стали «охотиться» крупные студии. Вас стали приглашать на деловые ужины, например.

Обычно мы мило общались с представителями фирм, чтобы нас еще пару-тройку раз пригласили на ужин. Я серьезно. Помнится с «Capital» были проблемы. Это было так мерзко, что я сбежал под каким-то предлогом. Нас как раз представили их заведующему радиоотделом – парню из Техаса – у него был такой вид, вот-вот накинется с кулаками. Черт, мне страшно было. Он спросил меня: «Слушай, а в этой песне про поле ты лупишь эту стерву?». Я ответил: «Ну, да». А потом в кабинет ворвались еще два здоровяка и сказали: «Мы достали пару билетов на матч “Lakers”». При этих словах такое началось. Ну, в общем, мы поняли, что эта фирма не для нас.

«Послушай, я серьезно. Мы из вас звезд сделаем» - нам хотелось это услышать. По началу мы довольствовались ролью маргинальной альтернативной группы, до которой есть дело горстке фанатов. Но тут мы стали раздумывать над перспективой крупномасштабного влияния. Это… Это не казалось нереальным, как еще за год до этого.

Зима, которую мы с Дэйвом провели в той маленькой квартирке, была худшим периодом в моей жизни за долгие годы. Она была такой маленькой, замызганной и холодной. Я каждый день думал, что вот-вот не выдержу. Такая скука, такая нищета. Мы заключили контракт с «Geffen», но деньги пока не получили. Дошло до того, что заложили аппаратуру и телевизор, потому что кушать надо было хоть что-нибудь. Удивительное ощущение: у тебя контракт на миллион, а живешь, как голодранец. Мне опостылело бездельничать в Олимпии. Я исчерпал свой интерес к тому окружению. Надо было куда-то ехать. Например, в тот же Сиэтл.

Я стал часто колоться.

- Что значит: часто?

Ну, каждую неделю, более, менее. Никто об этом не знал. Я как-то позвонил Крису и говорил с ним прямо «под кайфом». Я ему все рассказал. Он очень забеспокоился, а потом мне позвонила Шелли. Она сказала, что они меня любят, и попросила завязать с наркотиками. Я был тронут.

У меня начались желудочные боли во время турне по США. Страшная изжога. Худшая из всех на моей памяти. Кошмарная боль. Как будто у желудка сердечный приступ. Ты буквально чувствуешь, как там все воспалено внутри. Посреди еды меня вдруг так прихватывало, когда еда достигала какого-то определенного места, как будто все горело внутри. Я все же как-то продолжал заставлять себя есть дальше. Просто терпел все эти муки. Никто ни о чем толком не знал, потому что мне надоело жаловаться на жизнь. В общем, у меня не было выбора. Приходилось терпеть эту адскую боль в тайне от других. Во время турне по Европе, помнится, я сказал, что больше никаких гастролей, пока я не покончу с этой проблемой. Я был на грани самоубийства. Застрелиться хотелось, так меня допекло. Не мог больше так жить. Конечно, все это вызывало острый невроз. Я превратился в психа – огромная куча психологических проблем из-за хронических болей.

- Когда это все было?

Последние пять лет. Последние турне меня окончательно сломили. Я просто не мог выходить на сцену. Наркотики как-то притупляли страшные желудочные боли.

Сиэтл

- Как ты познакомился с Кортни?

Это было давно, ещё в Портланде. После выступления я подарил ей нашу наклейку. Мы разговорились. Она мне напоминала Нэнси Спаджен. Не знаю, есть какое-то сходство. Классический тип девушки-панка. Мне она понравилась. Я бы с ней переспал тогда же, но она не вдохновилась. Мне в жизни всегда не хватало сильных ощущений, а она была такой харизматичной и уверенной в себе. Просто магнит, понимаете? Бывало, мы просто шли вместе по улице и на нас тут же нападал какой-то псих с ножом. Без причины. Просто она притягивает к себе таких идиотов. Я чувствовал себя бунтарем: мы начали с ней встречаться, вместе колоться, трахаться стоя, всё такое. Мы постоянно устраивали эпатажные сцены. Все сидели и спокойно ели, скажем, а нам это не нравилось. И она играла роль: вставала и неожиданно разбивала о стол стакан, кричала на меня, валила меня на пол. Было здорово.