Курт Кобэйн. Рассказ о сыне (СИ)

Я не люблю головоломки. Зато люблю все разбирать на части. И рассматривать внутренние органы. Такой вот странный момент. Они работают, хоть и дают сбои. Но сам факт, что люди травят себя всякой гадостью, наподобие алкоголя и наркотиков, а внутренние механизмы все равно работают, достоин всяческого восхищения.

Боже мой, это потрясающе. Нет, серьезно! Особенно потому, что речь не об отельном снимке, а о записи. Я видел, как она двигается. Именно в этот момент мы поняли, что она живое существо. Да, это было потрясающе. Мы видели, как бьется ее сердце. Первое, что она сделала с помощью ручек – это такой жест поклонения дьяволу в хеви-метале. Врач обратил внимание, сказал: «взгляните-ка на ее руки». Кортни посмотрела и говорит: «юная сатанистка, доктор».

Иногда я превращаюсь в полнейшего параноика. Лишь после рождения Фрэнсис я стал от этого избавляться. Со временем мне становится все легче. С тех пор, как у меня установились настоящие дружеские отношения, я обрел настоящих друзей, группа завоевала популярность, я нашел свою любовь – и паранойя отступила. Меня это очень радует, я всегда к этому стремился. Настоящее партнерство – для меня так намного лучше. Я сейчас куда в лучшем положении, нежели Кортни. Ей трудно в себя поверить, ее репутация очень сильно подорвана сплетнями. Так много пишут о ее группе, да и о ней самой. Ей придется выпустить совершенно потрясающий альбом, чтобы все признали, что она не совсем бездарна. На мой взгляд у нее отличный песенный материал, но она не верит, что он чего-то стоит. Некоторые открыто спрашивают, зачем она сует нос в дела мужа? Дело в том, что я очень ленив и пассивен. Я иду на поводу у всяких прощелыг, подставляюсь, все время обо всем забываю. Многие этим пользуются. Очень многие. Например, прошу агента что-то для меня сделать двадцать раз. В течение четырех месяцев дело так и не движется, а потом Кортни берет трубку, орет на него и он внезапно начинает действовать. Под конец разговора они думают: «вот же стерва». Но результат-то есть. Все это ради нашей девочки. Надо устроить ее финансовое будущее. Я понемножку начинаю разбираться в этом. Учусь у жены. Но, откровенно говоря, она часто делает скоропалительные выводы, и это ее подводит. Поэтому к ней всерьез и не относятся, а это ее бесит.

Ее заклеймили, как жесткую, циничную эгоистку, но ее просто напросто волнуют эти вопросы. Когда я вспоминаю о делах, я шевелюсь, начинаю что-то делать, но у нее это лучше получается. Она покупает мне сувениры, хвалит. Это приятно.

Все читают всякую дрянь, наподобие «Vanity Fair», обо всяких там эпигонах. Но никто не задумывается о том, каково самим объектам подражания. Конечно же, мы одномерные персонажи, у нас даже чувств человеческих нет. Те, кто так думает, может поцеловать меня в одно место. И заплатить десяток зеленых, за какой-то мой альбом. Вот. Я рад, что они платят за мою музыку. Я никогда не понимал, отчего люди реагируют на жалобы знаменитостей так: «назвался груздем – полезай в кузов. Ты теперь общественное достояние и все имеют право всё о тебе знать». Ни один журналист не имеет право выяснять, наркоман ли я. Это просто не его дело. Если его вопросы касаются музыки и процесса ее создания – другое дело. Конечно, личная жизнь связана с творчеством, но не так тесно. Я постоянно чувствую, что в мою жизнь постоянно кто-то вторгается. Все эти люди, твердящие о праве знать обо мне все. Думаю, стоит попытаться изменить эту концепцию. То, как люди воспринимают знаменитостей, подход просто обязан измениться. Просто обязан. К знаменитостям надо относиться с тем же уважением, как и к другим.

Сколько мы сумеем продержаться против этих посягательств? Все злорадствуют из-за наших личных проблем, но большая их часть – следствие внимания СМИ

- Группа никогда не была на грани развала?