Курт Сеит и Мурка

Его голос был слабым, тихим, болезненным. Казалось, будто он, прожив всю жизнь на одном дыхании, старался обдумать свои последние слова.

– Я не смог дать тебе жизнь, которую ты заслужила. Я очень тебя расстроил.

Сеит умолк. Он сделал два глубоких вдоха. Каждое сказанное слово будто лишало его чего-то. Мюрвет посмотрела на мужа. Вечерний полумрак оттенял лицо Сеита. Глаза его, казалось, выцвели. Ах, его когда-то густые русые волосы, сильное тело, преодолевавшее любые невзгоды, широкие плечи, мускулистые руки… Сейчас же у Сеита не было сил даже для того, чтобы самому поправить одеяло.

Она подумала о лишениях, которые им довелось пережить с Сеитом, однако, конечно, они не шли ни в какое сравнение со страданиями, выпавшими на его долю сейчас. Нет, муж, ее мужчина, не заслуживал этого. Сердце Мюрвет взбунтовалось. А затем наполнилось раскаянием. Высвободив руку, она заботливо провела ею по его лицу:

– Сеит, ты не сделал мне ничего плохого. Я помню только хорошее. Давай-ка поправляйся, и хороших дней в нашей жизни будет больше.

– Все прошло, Мурка. Я свое прожил. У меня не осталось ничего.

Он остановился. Вдохнул пару раз. Расправил плечи, поморщился. Должно быть, боли усилились. Затем продолжил:

– Но я не этого боюсь. Я знаю, что случится. Очень хорошо знаю. Но ты? Я оставляю тебя очень молодой. Оставляю вас троих в большой нужде. Я не смог как следует о вас позаботиться. Что будет после того, как я умру?

Несмотря на все сказанное им, Мюрвет никак не могла принять то, что Сеит смирился со смертью. На глаза женщины навернулись слезы. Одна капля упала на ладонь Сеита. Подняв обессиленную руку, он коснулся дрожащими пальцами лица жены. Стер слезы с ее щек.

– Сеит, не говори со мной так, пожалуйста! – взмолилась Мюрвет. – Ты меня расстраиваешь.

– Я говорю это не для того, чтобы ранить тебя. Поверь. Неужели я недостаточно расстраивал тебя в прошлом? Кто знает, какие раны я нанес твоему сердцу?

Затем он мягко продолжил:

– Однако и у меня были раны. И я постоянно получал новые. И даже сейчас с каждым днем их все больше.

Он умолк. Снова попытался тяжело вдохнуть. В лунном свете Мюрвет видела, как в уголках его глаз блестели слезы. Сердце ее сжалось еще сильнее.

– Сеит, ты был предначертан мне судьбой. А я – тебе. Я любила тебя. И я уверена, что чувство это взаимно. Что может быть прекраснее этого?

Женщина думала, как еще успокоить страдавшего мужа, что сказать ему. Но слова не приходили на ум. Мюрвет не была готова к такому разговору. Сеит вновь принял решение самостоятельно, как и всегда.

– Все могло быть еще прекраснее, моя Мурка. Если бы мы могли вновь прожить те дни, они были бы прекраснее…

Сеит внезапно замолк. Закашлялся. Сил не осталось совсем. Он повернулся к окну. Посмотрел на небо. Руки, что сжимали ладони жены, изрядно ослабли. Мюрвет спрятала его руки под одеяло. Наклонившись к мужу, она тихим и спокойным голосом произнесла:

– Сеит, почему ты себя так мучаешь? Ты изменил всю мою жизнь. Что еще ты мог мне дать? Если бы не я, ты был бы в Америке. Жил бы совершенно другой жизнью. Возможно, гораздо лучшей. Возможно, не заболел бы.

Мюрвет чувствовала, как сказанные слова причиняют ей боль. Она была преградой для жизни, которой так жаждал Сеит. Она воротила нос от его русской речи, от русских и крымских друзей, и даже его песни вызывали в ней беспокойство. Сейчас же ее терзала совесть. Да, она не помогала мужу. А иначе какой же прекрасной могла быть их жизнь! Она начала плакать.

Сеит повернулся к ней. Посмотрел ей в глаза. Улыбнувшись, он сказал:

– Хорошо, что я остался.

Он вновь повернулся к окну.

Голос его был настолько уставшим, что Мюрвет не смогла понять, сказал он эти слова, искренне веря в них или же попросту для того, чтобы не расстраивать ее. Всю ночь она думала об этом в своей постели. И, убежденная в том, что ее отказ ехать в Америку камнем остался лежать на душе Сеита, горько заплакала.

Бросить вызов смерти, предпочтя смерть