Курт Сеит и Шура

Когда объятия Сеита ослабли, Шура выскользнула из его рук, пошла в ванную. Они не разговаривали. Шура молча собиралась в дорогу. Она вымылась, подобрала подходящую для поездки одежду. Она напудрила лицо и нанесла пастельного цвета помаду. Сеит сидел в углу комнаты, с восхищением следя за ней. Она упаковала свои чемоданы, надела синюю юбку, жакет и подходящие туфли, затем надела шляпку с шелковыми лентами на свои золотые волосы и закрепила их заколками.

Он следил за ней влюбленными глазами. С какой готовностью и самообладанием она собиралась в путешествие, которое наверняка станет поворотной точкой в ее жизни. Но не то ли хладнокровие было на ее лице, когда она покидала Новороссийск и когда она тайно пробралась на лодку Татоглу, покидавшую Крым под огнем большевиков?

Сеит встал, подошел к ней и погладил ее щеки:

– Синее так идет тебе, ты просто как та маленькая девочка, которую я встретил тогда, зимой 1916-го.

Шура попыталась улыбнуться:

– Помнишь, Сеит, что ты сказал мне, когда показал на купидонов у фонтана той ночью?

– Очень хорошо помню, любимая.

– Можешь сказать мне это сейчас?

– Конечно.

– Тогда скажи, я знаю, это ничего не изменит, но все равно хочу это услышать.

Сеит взял ее за руки, прижался к ее губам в долгом поцелуе и прошептал:

– Ты знаешь, я хотел бы быть как они, застыть, обнимая и целуя тебя. Тогда мы могли бы вечно обнимать и целовать друг друга.

Шура с трудом сдерживалась. Она вытерла глаза, высвободилась из его рук, взяла свой редикюль, перчатки, в последний раз осмотрела комнату и пошла к двери. Она превращалась в другого человека. Она уже не была женщиной, которая плакала по любви последние два часа. Она шла к своей новой жизни с грустью, но уверенно.

По дороге экипаж остановился у Валентины. Шура выбежала и вернулась с сестрой через десять минут. Они приехали к причалу за два часа до отправления судна.

Сеит передал сумки носильщику и сказал ему следовать за ними. Он провел Шуру мимо билетного контроля. Дежурный офицер крикнул им, что на корабль нельзя, но Сеит повернулся и сказал человеку, что он не пассажир, а она – жена капитана. Человек дал им сопровождающего и отправил на мостик.

Когда они постучались в дверь капитанской каюты, Ален работал с картой.

– Входите.

Молодой сопровождающий просунул голову в дверь и объявил:

– Капитан, ваша жена здесь, сир.

– Моя жена?

Его глаза широко распахнулись. Перед ним стоял мужчина, которого он видел несколько часов назад на лестнице. Он держал Шуру за руку и подталкивал ее в каюту. Он говорил на безупречном французском:

– Я отправляю ее с вами только при условии, что вы женитесь на ней. Вы должны пообещать мне это прямо сейчас.

Ален посмотрел на Шуру влюбленными глазами. То, что ему не удалось, удалось этому человеку по имени Сеит. Он привел женщину, которую Ален любил. Он был тронут всем этим, но главное, что Шура была здесь. С чувством благодарности он протянул руку Сеиту:

– Я торжественно обещаю вам это, месье Эминов.

Сеит был удивлен, услышав, как человек назвал его имя. Он повернулся к Шуре, вопросительно глядя на нее.

– Я хочу верить вам, потому что я хочу, чтобы она забыла все страдания и была очень счастлива. Она – особенная, – сказал Сеит.

Ален понял, что Шуру и Сеита связывают не только любовь, но более глубокие узы. Он без колебаний сказал:

– Я очень люблю ее, месье, но, поверьте, я не знаю, примет ли она мою любовь.

– Что вы имеете в виду?

– Я не знаю, как вы сумели привести ее сюда. Я пытался сам убедить ее, но безуспешно.

Сеит выглядел озадаченным. Ален с кривой улыбкой сказал: – Она уже решила остаться с вами.

В горле Сеита пересохло. Как несправедлив был он с ней. Что он мог сказать, чтобы она простила его? Он посмотрел на Шуру с любовью и восхищением.

Сеит крепко пожал руку капитана. Он продолжил:

– Это главная причина для вас сделать ее счастливой.

И прошептал:

– Прощай, Шурочка!

Она ответила:

– Прощай, Сеит.

По пути к пирсу Сеит обернулся. Лица, которое он хотел увидеть, не было. Выйдя на улицу, он почувствовал замешательство. Он достиг некоторого мира внутри, но его сердце болело, и его душа ужасно терзалась. Порвал ли он уже со своим прошлым? Он оставлял там половину своей жизни, своей памяти, своей великой любви… от него осталась лишь половина того, чем он был раньше. Жизнь его души и его воспоминания были на судне, отправлявшемся во Францию. Его маленькая Шурочка уезжала. Он уже тосковал по ней. Он знал очень хорошо, что в ее отсутствие его страдания усилятся. Он чувствовал то же самое, когда остался в Санкт-Петербурге в возрасте двенадцати лет. Теперь он был взрослым мужчиной, но его одиночество не уменьшилось. Он услышал гудок парохода. Он прошептал:

– Прощай, любимая моя!

Как только Сеит ушел, Ален с любовью обнял Шуру. Он прошептал ей на ухо:

– Все будет замечательно, дорогая. Я сделаю тебя очень счастливой.

Затем он позвал юнгу, дал ему багаж Шуры:

– Ты, должно быть, устала, дорогая, иди в каюту, располагайся и отдохни немного. Я присоединюсь к тебе, когда мы отплывем и ляжем на курс.