Кувейт. Мозаика времен

Переговоры Англии с Турцией о разграничении сфер влияния в Аравии и установлению их юрисдикции в зоне Персидского залива начались в феврале 1911 года. Но только в 1913 г. (29 июля) была заключена англо-турецкая конвенция, зафиксировавшая признание Турцией особых роли и места Англии в Персидском заливе, равно как и юридическую силу договоров, подписанных ею с Кувейтом, Бахрейном и Катаром.

Англо-турецкая конвенция от 1913 г. определяла территорию Кувейта, как неоспоримого автономного образования, в границах города Эль-Кувейт и на территории в радиусе 40 милей (64,36 км.) в любую из сторон от стен города. Обозначенная на карте, прилагаемой к конвенции, красным полукругом, она включала в себя острова Варбу, Бубийан, Мискан, Файлаку, Авху, Куббар, Кару, Умм-эль-Марадим. В пределах этой территории шейх Мубарак признавался Англией и Турцией независимым правителем.

В границах другой, так называемой зеленой линии, в радиусе 140 милей (152,6 км.), эмир Кувейта, как вождь обитавших на той территории подвластных ему кочевых племен, мог собирать с них дань и налоги[490]. Турки не имели права открывать там административные учреждения, размещать военные гарнизоны и патрульно-сторожевые посты, и проводить военные операции без согласования всех этих действий с английским правительством[491].

Османы, к слову, настаивали на том, чтобы юрисдикция правителя Кувейта распространялась во все стороны от стен города только на 20 километров.

Стороны конвенции признавали Кувейт, как автономномную и независимую территорию с сюзеренитетом (не суверенитетом) Османской империи лишь в пределах зеленой линии. Конвенция указывала туркам не недопустимость, какого бы то ни было, вмешательства Порты в дела Кувейта, как внутренние, так и внешние[492].

К преговорам с турками по кувейтскому вопросу британцы подготовились основательно. Английские политические агенты в Кувейте, майор С. Нокс (1904–1909) и особенно капитан У. Шекспир (1909–1914), скрупулезно исследовали все земли вокруг города Эль-Кувейт, и не обнаружили в них, как докладывали своему руководству, «ничьих следов власти, кроме шейха Мубарака; ничьего другого влияния, кроме правителя Кувейта».

Документы и свидетельства шейхов кочевых племен, собранные С. Ноксом и У. Шекспиром, и явились той «козырной картой» англичан, которой они не преминули воспользоваться во время решающего раунда переговоров с турками, и добиться серьезных отступлений от прежней их позиции по данному вопросу.

Так, из отчетов капитана У. Шекспира, основанных на показаниях вождей кочевых племен, следовало, что шейху Мубараку были подвластны: племя ал-‘авазим, все колена племени бану мутайр (за исключением 2–3, проживавших в Неджде), подавляющее большинство колен племен ал-‘аджман и бану халид, а также несколько небольших племен.

Исследования капитана У. Шекспира показали, что территории своего традиционного обитания (даиры) племена метили васмами (племенными знаками отличия) на колодцах. Знаки эти, нанесенные еще во времена седой старины, безоговорочно признавались всеми жителями аравийской пустыни.

Правители аравийских княжеств обосновывали свои права на заявляемые ими территории, во-первых, способностью поддерживать на них, как они выражались, «мир, тишину и порядок». И, во-вторых, признанием их власти самими племенами, проживавшими на тех территориях, и потому платившими им закат.

Племена в Аравии становились под эгиду правителя того удела, кто мог оградить и уберечь их от набегов (газу) со стороны других племен. Те, кто подпадал под защиту, приносили присягу эмиру княжества (шейхства), бравшего их под свое покровительство, и платили ему дань. Поскольку шейхи кочевых племен частенько меняли своих покровителей, выбирая самого сильного и авторитетного в их крае, то видоизменялась и конфигурация границ княжеств-покровителей. Они либо расширялись, либо сужались — в зависимости от силы складывавшихся в них межплеменных союзов, их роли и места в структуре межплеменных отношений того или иного края, авторитета и репутации их верховных вождей.

Так, племя ал-зафир, к примеру, находившееся под защитой шейха Кувейта, перешло затем под эгиду Ибн Са’уда, эмира Неджда, громко заявившего о себе в 1920-х годах и продемонстрировавшего силу и мощь Неджда.