Кузькина мать. Хроника великого десятилетия

Картина была такая: на 97,5 процентах сельскохозяй­ственных угодий весь день работало все сельское населе­ние, тут были все трактора и комбайны, все специалисты сельского хозяйства, сюда шли все капиталовложения, тут плодотворно трудились все специалисты и вся много­миллионная армия солдат, студентов, школьников и всех остальных помощников. А вечером усталый мужик воз­вращался домой и возле своего дома копал лопатой гряд­ки, не подчиняясь резолюциям съездов и пленумов, не вникая в рекомендации Академии сельскохозяйственных наук, не внимая инструкциям Центрального Комитета, министерств, ведомств, областных и районных комитетов, не слушая распоряжений председателя колхоза, находясь вне контроля бригадира, обходясь без мудрых наставлений агронома, без трактора и комбайна, без удобрений, без по­мощи армии и флота. И выдавал даже более того, что про­израстало на необозримых полях нашей великой родины.

А откуда взялись эти самые 2,5 процента?

О! Уж точно не «от фонаря». Тут все было рассчитано, научно обосновано и проверено практикой десятилетий.

Поначалу, когда всех мужиков силой загнали в кол­хозы, вся земля перешла в общественную собственность. И на страну обрушился голод. Чтобы голода избежать, было решено чуть ослабить колхозный гнет, разрешить колхозникам иметь перед домом и позади него немного землицы — мол, пусть цветочки разводят. И вот на этих клочках народ и вкалывал ночами, выращивал морковку и лук, картошку и помидоры. Тут он сажал яблони и гру­ши, крыжовник и смородину. А голод не проходил. Пото­му участки понемногу увеличивали. И дошли до тех самых 2,5 процентов. И страна кое-как перебивалась.

А почему бы не дать мужикам 3 процента земли? Или все пять! Ведь тогда бы всем всего хватило. Земли-то у нас вон сколько!

Нет, несознательные граждане, этого делать было ни­как нельзя! Как только мужикам давали чуть больше тех заветных 2,5 процентов, они могли обходиться без колхо­за, они становились свободными, они копались возле сво­их домов, а председателю не подчинялись. И плевать они хотели на решения съездов и постановления пленумов, на министров, секретарей и всех остальных начальников, на агрономов, счетоводов, нормировщиков и бригадиров.

Потому народу землицу давали, давали, давали, а по­том вдруг соображали: перебор! И отнимали. И тут же начинались явления, которые официально именовали на­учным термином «неполное удовлетворение растущих по­требностей населения». Или «отдельные недостатки в снабжении населения продовольствием».

Чуть недодали мужикам земли на приусадебные участ­ки — жрать в стране нечего. Чуть перебрали — народ ста­новится способным сам себя кормить, народ становится независимым.

Дед мой Василий Андреевич всю жизнь пропахал куз­нецом в колхозе имени Шевченко Солонянского района Днепропетровской области. У деда моего и бабушки Ириш­ки был и садик, и огородик, и корова, и курки по двору бе­гали. И вот приказ: срезать огороды! И позади всех домов проезжал трактор с плугом, пахал борозду, и та земля пе­реходила в общественную собственность, зарастала бурья­ном и какими-то колючими сорняками. Колхозу-то она все равно не нужна. У колхоза и так землищи за все горизонты.

И тогда люди на оставшихся клочках поднимали про­изводительность. А в ответ на это приходило новое муд­рое решение родной Коммунистической партии: все ябло­ни обложить налогом. И тогда дед брал топор и яблони рубил. Хутор звался Садовым. Но после решений Партии оставались только тополя вдоль пыльного шляха. С топо­лей родная партия налога не брала. Вместе с моим дедом сады рубил весь хутор, а вместе с ним и вся страна. До­ходила очередь и до коров. И тогда резали мужики своих буренок.

А потом вдруг огромный город Днепропетровск, в ко­тором, кстати, Михаил Янгель тайно клепал свои изделия 8К63 и 8К65, завывал от неполного удовлетворения расту­щих потребностей. И появлялись на стенах какие-то нехо­рошие надписи, и звучали в народе непотребные анекдоты про родную партию и ее руководство. Гул этот через мил­лионы стукачей доходил до недремлющих органов, а потом и до верховного руководства. И после долгих совещаний, утрясок и согласований выходило постановление пленума ЦК КПСС: добавить самую малость землицы на приуса­дебные участки, разрешить иметь по одной корове на каж­дом дворе, яблони налогом не облагать.

Проходило совсем немного времени, народ набирал силу, и все повторялось.

2,5 процента — это не фиксированная величина. Это ось, вокруг которой, изгибаясь и завиваясь, колебался ге­неральный курс Коммунистической партии.

7

1 июня 1962 года товарищи Хрущёв и Козлов начали но­вое наступление на приусадебные участки. Решение Пар­тии: приусадебные участки ополовинить! Цены на продо­вольствие поднять! Заработную плату в промышленности, строительстве, на транспорте — опустить.