Кузнец. Золотая Орлица

Пока я говорю, он заканчивает и примеряет детали.

— Ну вот. А ты говоришь! — без замеров, одной примеркой и попал практически точно. Глаз-алмаз. Учиться мне и учиться. Или измериловку делать. — Только оно ведь как подсохнет сядет, а потом разбухнет. Или потрескается…

Ответить я не успел. Может и к лучшему.

— Ох-ты! Сын, а ты прав был! Идет!

"Лета-а-ють му-ухи низко…"

Староста пыхтя сползал к нам в овраг. Тропинка была неширокая, а обходить по торной дороге ему, судя по всему, не хотелось.

"Отве-е-е-тственны-ый моме-е-ент…"

"Это ты о чем?"

"Песенка. Не слышала?"

"Нет… Мелодия какая-то не характерная для слов?"

"Для чего нехарактерная?!"

"Мелодия — конец девятнадцатого века, а слова — как из конца, кажется, двадцатого?"

"Тогда и сочинили. Это стилизация такая."

"Не думала, что у вас такое сочиняли."

"Почему нет? Подожди-ка, ты по топам ютуба, что-ли, судишь?"

"Ну, телевизор у вас еще…"

"Э! Потом как-нибудь расскажу. Сейчас у нас тут начнется трагикомедия, переходящая в драму."

— Гхрм…доброго утречка.

— Доброго… Полдень уж миновал, Жюль.

— Прохладно… вроде.

— Потеплеет, видать.

— Истинно…

Ну-у-у, и-и-и?

— Зима-то, как посмотрю, долгая будет.

— Всяко может быть. Все на то выходит.

— Так значит, — выдавил из себя староста. — не собираешься, чего прикупить?..

— А что?

Эк его плющит…

— Могу продать… Прям сколько надо.

— А что есть?

— Все есть!!!

— Ну… — кажется, Тома искренне удивился. — А вот, пшеничка, скажем почем?

Староста назвал цену и глаза на лоб полезли у нас обоих.

— Нам по такой цене не надо!

— Как — не надо?! — аж задохнулся толстяк.

— А так! — не выдержал я. — Это ж три конца на ровном месте!

— У вас овраг!

— И чо?!!

"Понятно, чего они к вам все мотались. У них-то он, за половину настоящей цены брал, а вам вон сколько — как это? — заряжает…"

— … и иди уже с Богом!

— А куда я все дену?! — со скандалом батя и без меня справлялся. — Староста был так зол и обижен, что даже не скрывал своих проблем. Хранить такое количество продуктов очень непросто.

— В-общем так! Или по одному су — или иди себе.

С багровой рожей, пыхтя как бык под ярмом, Жюль аж подпрыгивая от злости пошел в деревню. Мы купили остаток нужного по нормальной цене. Нечего ему злиться…

"Снова ты мерзко ухмыляешься"

"… а зато от чистого сердца!" — подумал я для Дениз. И продолжил песенку.

"Но стихию поди, обуздай-ка…"

Возникла пауза.

"Я не помню."

"Что — "не помню"? Ты её и не слыхала."

"Я вообще не помню!!! Нет музыки, нет песен, нет… НИЧЕГО НЕТ!!!"

"Что ты орешь?!!" — кажется у моего внутреннего голоса истерика.

"Они отрезали… они отрезали, у меня нет… Я не могу даже плакать. Я чувствую только твоё удивление."

"Кто — "они"? Командиры твои?"

"Я знала, что влезет не всё… Но они отрезали это. Они отрезали."

"Ну, песни дело наживное…"

"Я обрезок души в ледяном аду… Мне не оставили даже гнева."

Я успел еще подумать, что это может быть манипуляция — хотя зачем? Сейчас мы уже все здесь. Я её не могу выгнать — но может сочувствие способ влезть глубже?

"Ледяной ад. Я не могу даже гневаться на них — я живу твоими гормонами, а ты просто удивлен. Что и правильно."

Как-то я не нашелся, что сказать. Она замолчала.

"Спой мне" — попросила Дениз, когда я уже шел по деревне ночевать.

"Чего-чего?"

"Спой, а?"

"И о чем же? Только ты все-таки учитывай, что я в-общем пою-то как вою…"

"Обо мне. Мне все равно как, я же не слушаю ушами."

Прогресс, наверное — для, как бы это сказать, обрезанного ИИ. Самостоятельное желание. По крайней мере, не кричит.

Хм…