Кузнецов. Опальный адмирал

— И еще один вопрос. — Генерал армии на секунду задумался. — Кто будет руководить операцией по разгрому Квантунской армии, наверное, маршал Жуков? — Лицо Маршалла посуровело, он так и впился глазами в Кузнецова. А вот на лице Леги сияла улыбка.

— Этот вопрос не в моей компетенции, господа, — усмехнулся Николай Герасимович. — Да и рано пока об этом говорить…

— Я благодарю вас, господин Кузнецов, за столь честный и прямой ответ. — В глазах Маршалла вспыхнула улыбка.

Адмирал флота Леги добавил:

— Когда шла война, я следил за тем, как сражались с врагом советские военные моряки, особенно при обороне Севастополя. Их мужество и подвиги впечатляют. А красный флаг на Сапун-горе, где шли особенно тяжелые бои при освобождении города, подняла девушка-морячка. Это правда?

— Правда, господин Леги, — подтвердил Кузнецов. — У нас на флоте было немало девушек, и они сражались наравне с мужчинами. Одна из них снайпер Людмила Павличенко обороняла Одессу и Севастополь, из своей снайперской винтовки уничтожила триста девять фашистских солдат и офицеров! Она — Герой Советского Союза.

— Если у вас будет время, — сказал Кинг, — я приглашаю вас на чашку чаю. Приходите вечером, и мы чудесно проведем время. Я покажу вам фотокарточки моей семьи. Я ее очень люблю! — И он по-детски наивно улыбнулся.

— Благодарю за приглашение, господин Кинг, но вряд ли смогу вырваться к вам. Мне сегодня еще надо съездить в Севастополь, решить некоторые вопросы, и вернусь я поздно.

Делегация США разместилась в бывших царских апартаментах в Ливадии, им там очень понравилось, и Кинг, переночевав, утром заявил, что ему под шум морских волн крепко спалось. Его коллега адмирал флота Леги, вернувшись из Крыма, написал книгу «Я присутствовал там», в которой иронизировал над Кингом: тому досталась бывшая спальня императрицы. Черчилль со своими спутниками поселился в Воронцовском дворце. Наша делегация расположилась в бывшем Юсуповском дворце в Кореизе.

Кузнецов в дни Ялтинской конференции постоянно жил в Ялте; там же, в Доме отдыха Черноморского флота, размещалась и работала его группа во главе с начальником Главморштаба адмиралом Кучеровым, сменившим на этом посту адмирала Алафузова. Рука об руку Николай Герасимович работал с генералом армии Антоновым. Из наркомата ВМФ к нему поступали последние сообщения с действующих флотов. Кучеров приносил их главкому, тот обобщал и каждый день до начала совещания к 10 часам приезжал в Кореиз, в Юсуповский дворец, где находился генерал армии Антонов, и докладывал ему обстановку. Тут располагался своего рода филиал Генштаба: готовились предложения по руководству текущими боевыми действиями на фронтах, а также прорабатывались вопросы, которые обсуждались на конференции.

Бывало, и Сталин интересовался событиями на флотах. Однажды после вечернего доклада Антонова о положении на фронтах он подозвал к себе адмирала флота Кузнецова и спросил:

— Как сражается на Дунае флотилия и ее командующий товарищ Холостяков?

— Хорошо, товарищ Сталин, — бодро ответил нарком. — Это не мои слова, а маршала Малиновского. Перед отъездом в Ялту он мне звонил.

— Значит, правильно мы сделали, что заменили Горшкова?

Вопрос был поставлен прямо, и на него следовало дать четкий ответ. Однако Кузнецов считал, что Горшков пострадал напрасно. Да, с командующими фронтами он спорил, но по делу, когда речь шла о десантах или доставке войск на тот или иной участок фронта. Порой Малиновский требовал от Горшкова невозможного, естественно, командующий флотилией возражал, доказывал свою правоту, отсюда — недовольство комфронта. Не желая вызвать гнев Верховного, Кузнецов ответил дипломатично:

— Вы, товарищ Сталин, Верховный главнокомандующий, и вам решать, кого и куда назначать.

— А вы хитрый, товарищ Кузнецов! — усмехнулся Сталин.

Под вечер нарком ВМФ вернулся из Севастополя. В Северной бухте стояли корабли союзников, и ему приходилось общаться с их командирами. Антонов сказал ему:

— Сегодня после вечернего заседания Верховный приглашает нас к себе на ужин. Видимо, к вам у товарища Сталина будут вопросы.

И действительно, вопросы были. Союзники, и особенно США, настаивали на скорейшем вступлении Советского Союза в войну с Японией. Об этом шла речь и на совещании союзных правительств. Тихоокеанский флот должен был принять активное участие в боевых действиях.

— Готов ли к этому флот? — в упор спросил Сталин Кузнецова.

— Да! — сразу ответил главком, словно давно ждал этого вопроса. — Но союзники обещали дать нам свои корабли. Дадут ли? Конечно, — продолжал Николай Герасимович, — часть кораблей можно перебросить с других флотов, но на это уйдет немало времени.

— О кораблях я помню, — сказал Верховный. — И сегодня же поговорю с Рузвельтом.