Кузнецов. Опальный адмирал

«Уже одиннадцать, пора ехать», — грустно подумал Кузнецов. Он полагал, что Верховный прилетит в Севастополь на самолете, однако Сталин и Молотов прибыли специальным поездом. На машинах оба направились в Кореиз, в Юсуповский дворец. Вечером туда были приглашены генерал армии Антонов и адмирал флота Кузнецов. В основном докладывал Антонов как старший среди военных; он заявил, что к приему гостей союзных держав все готово. Сталин вопросов ему не задавал, а вот Кузнецова еще раз предупредил, чтобы моряки обеспечили полную безопасность союзных кораблей.

— Завтра прилетают союзники, и времени у нас в обрез, — сказал Молотов, глядя на генерала армии Антонова. — Если что не сделали — торопитесь!..

Первым приземлился четырехмоторный самолет «Си-54», и едва открылась кабина, как на трапе появился Черчилль. На нем было черное драповое пальто, на голове — такая же фуражка с черным блестящим козырьком. Спускался он по трапу медленно, словно боялся, что упадет, следом за ним шла молодая женщина в военной форме. (Позже Кузнецов узнал, что это дочь Черчилля Сара, ей тридцать один год, она замужем. Сара упросила отца взять ее с собой: «Хочу увидеть русских моряков, которые так храбро защищали Севастополь!»)

Черчилль, вскинув голову, обошел строй почетного караула. Видимо, советские бойцы произвели на него благоприятное впечатление — он улыбнулся, а начальнику караула пожал руку. Однако в Ялту в отведенную ему резиденцию в Воронцовском дворце он не поехал, а расположился в палатке и, как говорил Кузнецов, «с явным удовольствием угощался русской водкой и икрой».

— Я желаю встретить моего коллегу Рузвельта, — произнес Черчилль, — а затем вместе с ним уедем в Ялту. — Он подозвал к себе дочь. — Сара, водка тебе вредна, а вот икру поешь, очень вкусная!

Сара смутилась, глядя на русских моряков, накрывавших на стол.

— Ты ешь, отец, я потом… — И она стала что-то писать в своем блокноте.

Над аэродромом раздался мощный рев двигателей. Кузнецов вышел из палатки — на посадку шел американский лайнер с президентом США на борту. Черчилль стоял рядом с Молотовым. Сняв фуражку, он сказал:

— Франклин очень болен… Видите, с помощью специального лифта-кабины Рузвельта спускают на землю.

Когда переводчик перевел эти слова Черчилля, Молотов ответил:

— Я весьма сожалею, что наш друг Рузвельт так страдает.

Тем временем два негра перенесли Рузвельта в его «Виллис».

И вот машина медленно двинулась вдоль строя почетного караула. У президента было бледное лицо, казалось, в нем не было ни кровинки.

Сталин находился в Ялте, но гостей не встречал, перепоручив это Молотову. Перед приездом союзников он сказал Кузнецову, чтобы тот установил контакт с английским адмиралом флота Каннингхэмом.

— Поговорите с ним о конвоях в Мурманск и Архангельск. А с главнокомандующим американским флотом адмиралом флота Кингом вам придется решать вопрос о кораблях для Тихоокеанского флота. Будьте с ними позубастей…

О Кинге Эрнесте Джозефе Кузнецов знал уже немало. С 1941 года он командовал Атлантическим флотом, а с 1942 года стал главнокомандующим ВМС и одновременно начальником морских операций Главного морского штаба. В ходе войны по настоянию Кинга было отдано предпочтение ускоренному строительству авианосцев вместо линкоров. Английскому адмиралу флота Каннингхэму, прилетевшему вместе с Черчиллем, Кузнецов представил своих коллег из Главморштаба, пригласил в палатку, где накрыли на стол. Каннингхэм — среднего роста, худощавый, с серыми округлыми глазами и овальным подбородком — производил впечатление человека сдержанного, малоулыбчивого. Он сказал Кузнецову, что рад был с ним познакомиться, так как много слышал от своих коллег, побывавших в Москве, о «мужественном адмирале флота, чьи корабли проявляют невиданную стойкость в схватке с нацистами». И вообще, добавил английский адмирал флота, «советским морякам можно довериться в дружбе».

— Благодарю вас, господин Каннингхэм, за добрые слова в адрес советского Военно-морского флота. — Кузнецов тепло пожал ему руку. — Заочно я давно знаком с вами, еще когда к нам пошел из Англии первый конвой с техникой и оружием. Правда, однажды вы меня огорчили…

— Каким образом? — вскинул брови Каннингхэм. Он даже слегка покраснел.

— Я имею в виду действия английского флота по охране семнадцатого конвоя. Тогда ваш коллега адмирал Паунд бросил транспорты конвоя на произвол судьбы.

— Смею вас уверить, сэр Кузнецов, что морское адмиралтейство не хотело трагедии с семнадцатым конвоем, но законы войны неумолимы: сегодня у нас победа, а завтра мы можем проиграть сражение!

«Не признал своей вины», — отметил про себя Николай Герасимович.

— У всех нас, господа, одна святая задача — разбить фашистскую Германию, — весело произнес Кузнецов, когда налил гостям рюмки. — Выпьем за нашу победу!

Выпить за дружбу предложил Кинг, и он не мог ему отказать.

— За это грешно не выпить, — улыбнулся Антонов, когда Кузнецов рассказал ему о своей беседе с адмиралами.