Кузница Тьмы

— Вижу, — сказала она неспешно и чуть невнятно, — вы поражены немотой, наставник. Уверена, редкий случай. Восхищены моим великодушием? Славный сир, даже сейчас горящий монастырь бросает отсветы на стенку шатра за вашей спиной. Верно, монахи дрались с непривычным мужеством и потери наши велики, несмотря на ваше предательство… но гнездо отрицателей уничтожено и мы наградим вас с готовностью.

— Возможно, — криво улыбнулся Беханн, — наставник предпочитает мальчиков.

Совершенные брови Тат взлетели: — Так ли, наставник? Тогда, уверена я, мы найдем…

— Нет, капитан, не так. — Сагандер опустил глаза. Он едва балансировал на походном стуле, одноногость мешала прочно удерживаться на кожаном сиденье. Диспропорция тела казалась ему болезнью, поразившей весь мир. — Никто не сдался?

Халлид фыркнул: — Почему вас должна тревожить участь отрицателей? Вы показали старый проход ко второму колодцу. По вашему приглашению мы устроили резню насельникам. Но я готов заверить: никто не встал на колени. Разве чтобы повнимательнее рассмотреть землю, на которую придется падать.

— А Мать?

— Умерла. В самом конце. — Улыбка стала шире.

— Значит, — встряла Тат Лорат, — вы находите мою дочь непривлекательной?

— К… капитан, — заикнулся Сагандер, — она ваша единственная соперница.

Тат лениво закрыла глаза. — Я это отлично знаю.

В тоне ее было что-то подозрительное. Сагандер поспешил снова опустить глаза.

— Мы устали от вашей нерешительности, — сказал Беханн. — Не думайте, что она не привычна к своей роли. Она не девственница, она вполне созрела. Сношений с детьми мы не одобряем: для солдата это тяжкое преступление, караемое кастрацией или, в случае женщин, прижиганием грудей. Ну же, принимаете предложение или нет?

— Весьма щедрое предложение, — пробубнил Сагандер. — Я… я рад согласиться.

— Тогда вперед, — велела Тат Лорат. — Она ждет в своей палатке.

Как всегда, встать было тяжким трудом. Опираясь на костыль, он сражался за равновесие. Тяжело вздыхая от усилий, направился в сторону от командного шатра.

Запах дыма заполнял воздух, носился по улицам Абары Делак. Тут и там шагали повзводно солдаты Легиона, громко гогоча и шумя после битвы — хотя немало оказалось и молчащих, для которых оторваться от убийств было второй битвой, полной тоски. Сагандер видел в них дикарей, полных зверских желаний и тупостью превосходящих быков. Каждая цивилизация рождает таких тварей. Он мечтал о времени, когда от них удастся избавиться. Цивилизации, вечно готовой хвататься за мечи, не стоит хвалиться своими достижениями.

Нет, единственная надежда на смирение — во всеобщем разоружении. Так окончится эра физического насилия. Он знал, что сумеет отстоять своё в обществе, которому достаточно слов, в котором победы измеряются согласием и достигаются размеренными дебатами. Но здесь, на улочках жалкой деревни, господствуют погромщики, пьяные от эля и смерти, и на лицах их читается лишь звериная хитрость. Таких не переспоришь: не хватит аргументов, и они прибегнут к помощи многочисленного оружия. Не Галлан ли сказал что-то вроде: «Идиот ставит знак препинания острием клинка»?

Он ковылял к палатке, где ждала дочь Тат Лорат. Стыд сопровождал его, шагая след в след. Ночь забрала сотню или больше жизней, и вся кровь на его руках. Было бы хуже, будь он здоров — не таким калечным, страдающим от боли ничтожеством. Тогда не было бы извинений, оправданий измене, свершенной раненым сердцем. И все же он готов ступать на пути, ведь в конце ждет самое желанное: мщение лорду Драконусу и жалкому его щенку, сыну-ублюдку.

В конце концов, Легион знает врага своего.

У палатки он ухватился рукой за полог. Звук изнутри заставил помедлить. Через миг длинные пальцы показались, оттягивая тяжелый брезент. Сагандер поднырнул и ввалился внутрь. Поняв, что не смеет взглянуть на нее. — Прости меня, — шепнул он.

— За что? — спросила юная женщина. Она стояла близко, но была в тени. Одинокая лампа с коротким фитилем давала мало света. Он ощутил розовую воду в ее дыхании.

— Я стар. Я потерял ногу и… ах, прошу, не насмехайся надо мной — я ни на что не способен.

— Зачем же принял меня как награду?

— Прошу… Я хотел бы сесть.

Она указала на койку. Отводя взор, он прошел туда. — Я не глупец. Мать видит в тебе соперницу и готова использовать, даже навредить тебе. Сломать, унизить. Ищи способ избавления.

Дыхание ее было нежным. Казалось, он ощущает тепло тела — хотя вряд ли. — Я не стою на грани гибели, наставник Сагандер. Мать может только проиграть. Потому что она стара, а я молода.

— Но она торжествует, бросая тебя в руки мужчин, а иные могут быть пошлыми и даже жестокими.

— Никто не смеет, и так будет впредь. Я не моя мать, наставник. Не слишком высоко ценю того, что отдаю. Нужно лишь подождать.

Дрожа, он поднял голову и встретил ее взор. Острый, не замутненный. Полный сочувствия, но не уважения. Да, эта женщина научилась себя сохранять. — Если понадобится помощь, Шелтата Лор, — сказал он, — я твой.