Кузница Тьмы

— На кухне никого. Немного сладкого летнего вина — ни о чем другом думать не могу. Хлеб лежит в животе, словно кусок воска. — Она подняла руку, разглядывая красный рубец, след хирургического ножа. — Мы не исцелимся, пока не наедимся и не напьемся. Вот отчего мы все время сонные. Это голод.

— Я не голодна, — сказала Обида. — Вовсе не голодна.

— Так зачем ешь с нами? — спросила Зависть.

Обида пожала плечами. — Нужно же что-то делать.

— Может, именно пища и гниет внутри тебя.

— Лично я ничего не чувствую.

— А мы — да, — рявкнула Злоба. — Но порция вина всё уладит.

— Ладно, ладно. Я тоже выпью.

Они двинулись к дымоходу, единственному пути на кухню. Зависть — первой, ведь она оказалась самой сильной из трех и могла протянуть руку вниз, поднимая сестер. Стены стали скользкими от постоянного лазания, карабкаться было очень опасно. Однако она все же достигла уступа, на котором была сдвижная дверца в кладовую, и широко распахнула дверцу, чтобы вылезти на кухню. Согнулась, потому что сверху была полка с кувшинами. Опустила руку вниз, через миг Злоба ухватилась и полезла по дымоходу. Каждый рывок вызывал боль в плече. Пыхтение Злобы стало громче. Сестра пролезла через отверстие, протиснулась мимо Зависти, шепнув: — Печка.

Зависть хмыкнула в знак понимания и снова опустила руку.

Ладонь Обиды была ледяной. Кожа и мясо неприятно продавились, Зависть могла ощутить каждую косточку. Ногти впились в руку. Вонь сестры накатила снизу, Зависть подавилась, с трудом не позволяя содержимому желудка подняться в рот.

Тут Злоба ухватила ее за лодыжки, потянула с полки, что помогло втащить Обиду. Через миг вся троица вскочила на ноги. Кладовую окутал полный мрак. Но темнота не была помехой зрению — один из даров отца, подозревала Зависть.

Злоба подкралась к двери и приложила ухо. Затем подняла защелку, растворив дверь.

Они вошли на кухню.

— Ближе к печи, согреемся, — предложила Зависть. — Злоба, найди кувшинчик.

Обида пошла к печи. Ее как раз заполнили дровами, чтобы оставалась горячей к дневной готовке. Зависть подозревала, что сегодня обеда не будет; однако слуги выполнили привычные действия, и теперь железная заслонка и кирпичные бока манили своим жарким пылом.

— Ничего не чувствую, — сказала Обида, садясь подле печи.

— А холод?

Обида покачала головой. Обрывки волос полетели на пол. — Ничего.

Злоба показалась с тяжелым глиняным кувшином. Подошла — и, на последнем шаге, взяла кувшин обеими руками, с размаху ударив им о голову Обиды.

Глина и кости треснули, смешанное с кровью вино облило тело Обиды, пол, забрызгало сестер. Попав на печь, капли зашипели, обратившись в дым. Злоба бросила ручки кувшина. — Помоги поднять!

Зависть схватилась за руку и лодыжку сестры.

Голова Обиды сплющилась в области виска. Ухо вдавилось, походя в окружении рваной кожи и костных трещин на кровавый цветок. Глаз ставился в потолок, плача алыми слезами. Она что-то мычала. И смотрела прямо в лицо Зависти.

— Погоди! — вскрикнула Злоба, опуская ногу Обиды и хватая заслонку. Выругалась, стягивая железо вниз; Зависть ощутила вонь горелой плоти. — Вот гадость, — вскрикнула сестра, снова хватая лодыжку. — Перевернем ее и головой в зев.

Зависть не могла отвести взора от единственного глаза Обиды. — Брыкаться будет.

— И что? Если нужно, сломаем ноги.

Вместе они засунули сестру в печь. Одно усилие, и Зависть была избавлена от зрелища ужасного глаза. Изнутри печь была отделана глиной; громкое шипение сопровождало любое касание кожи, волос и крови к закругленным стенкам. Обида сопротивлялась, тянула руки, но очень слабо. Они уже начали запихивать в печь нижнюю половину. Ноги не дергались. Они были неуклюжими и тяжелыми, пальцы поджались.

— Больше никакого хлеба, — пыхтела Злоба, сгибая ногу в колене. На металлическом краю заслонки остался узор отставшей кожи.

— Придется им разбить ее на кусочки и сложить новую, — согласилась Зависть. И вставила вторую ногу в печь.

Злоба схватила ручку и захлопнула заслонку.

— Еще дров, — сказала Зависть, садясь. — Пусть прожарится. Воняла как сама Бездна!

— Интересно, что мы сделали не так.

— Не знаю, но скажу одно.

— Что?

— Мы с тобой, Злоба. Если одна вдруг решит убить другую, то нужно, чтобы наверняка.

Злоба долго смотрела на нее. Потом ушла за грудой дров. — Отсюда она не вылезет, правда?

— Нет. Конечно, нет.

— Потому что, — продолжала Злоба, — если вылезет, у нас будут настоящие проблемы.

— Подбрось дров прямо в зев, и растопки.

— Нет. Не хочу снова открывать дверцу, Зависть. Вдруг выскочит.

— Ладно. Хорошая мысль. Тогда накидай снизу. Побольше, побольше.

— А я чем занята! Почему бы не помочь, а не сидеть тут, давая советы как гребаная королева!

Зависть хихикнула, услышав бранное слово, и тут же виновато оглянулась. Опомнившись через миг. Пошла набирать дров.

В печи горела Обида.