Квантор существования

Блатных, попавших на престижный факультет прямо со школьной скамьи, в Мишиной группе случилось мало. Сойтись же на дружеской ноге разборчивый парнишка и вовсе смог с одним единственным раздолбаем, Максимом Бусыгиным, бывшим, по слухам, внебрачным сыном чуть ли не самого Медунова. Макс ходил за ним хвостиком, но не мешал, а как бы создавал фон присутствия, учился из рук вон плохо, чем выгодно оттенял собственные Мишины успехи. К тому же Максим ни в каких проявлениях не интересовался женским полом, оттого не ходил и в конкурентах, хотя и посещал с охотой злачные места. С окончанием студенческой учебы пути-дороги приятелей разошлись: Миша отправился на нагретое заранее Небабой место, Макс отбыл в курортный город Сочи, где таинственный влиятельный отец устроил непутевому сыночку непыльную работку в новорожденной налоговой инспекции. Впрочем, Бусыгин не был свиньей, отметив с другом свое убытие шумно и щедро, а после прислал и адрес сочинской квартирки, предусмотрительно купленной сыночку все тем же загадочным папашей. На случай отпускного визита или иных жизненных осложнений. За что впоследствии Михаил его не раз мысленно благодарил.

Адвокатский статус Миша получил в свой черед и без проволочек и был зачислен по распоряжению Небабы в штат сильно преуспевшей за эти годы "Зеленой волны". Фирма к тому времени успела обрасти филиалами, дочерними предприятиями, заглотнула и изрядный кусок портового пирога. Кроме Миши, "Волна" имела в своих сомкнутых рядах не одного адвоката и консультанта, но и Мише работы хватало, тем более с его протекцией в лице уважаемого Георгия Николаевича. Хотя поначалу на его долю больше перепадала разная мелочевка, как то: ношение охранными службами незарегистрированных огнестрельных изделий, попадания сотрудников в нетрезвом виде в "обезьянник", сопровождавшиеся обычно скандалами в ресторанах и выплатами ущерба и многие подобные неосновательные вещи.

Впоследствии, приглядевшись к обстоятельному пареньку, его непосредственный шеф, Аркадий Гаврилович Никитенко, возглавлявший во всей полноте юридическую службу компании, стал поручать Мише и по-настоящему ответственные дела. В некоторых из них Мише приходилось идти и на мировую с собственной совестью, но в демократической, кровавой неразберихе трудно было судить, кто именно прав, а кто виноват. И если Мишиного клиента брали с полными карманами кокаинового порошка, то не известно еще, не подкинули ли отраву сами милицейские радетели по просьбе недоброжелателей благоденствующей "Зеленой волны". Больше всего хлопот Мише Яновскому доставлял с завидным постоянством пользовавшийся его услугами некто Карен Суренович Налбандян. Официально в бухгалтерских списках "Волны" Карен Суренович значился заместителем генерального директора по общим вопросам, имел шикарный офисный, с пышногрудой секретаршей кабинет, но не имел никакого видимого конкретного дела. Какую действительную и теневую роль играл в делах компании господин Налбандян, Миша предпочитал не выяснять, тем более что и генеральный директор "Волны" бывший крайкомовский товарищ Мамурин побаивался своего общего заместителя, имевшего ко всем своим прелестям еще и крайне взрывной, непредсказуемый характер.

Однажды, звездной летней ночью, Миша Яновский был срочно поднят с постели и вызван по звонку. Благо для разъездов имелась уже заслуженная восьмая модель отечественных "Жигулей". Так что в головной офис "Зеленой волны", занимавшей в гостинице "Центральная" полный этаж, исполнительный адвокат прибыл, по ночному беспробочному времени, уже через пятнадцать минут. В генеральском кабинете поджидали его сумрачные Мамурин и Никитенко, присутствовал и натянуто беспечный думский заседатель Небаба. Он и обратился первым к Мише:

– Здравствуй, здравствуй, соколик наш, – запричитал, вставая навстречу, Небаба, и, оборотясь к компаньонам, обнял Мишу – весь, весь в покойного отца, светлая память Валериану, так же, чуть что, только позови! Спешил на помощь… Ах, Карен, Карен, как же тебя угораздило!

– Миша, с Кареном Суреновичем опять проблема. На этот раз очень и очень серьезная, – начал было объяснять Мише причину ночного подъема Никитенко, но тут вновь вступил Небаба:

– Карен, душа человек! Но вспыльчив, вспыльчив! Такой чувствительный и к самой малюсенькой несправедливости. Горец, что поделать, святые понятия о долге, чести, – Георгий Николаевич даже сделал вид, будто утирает набежавшую слезу, – говорил я ему. Не раз говорил: смотри, доведет тебя гордость твоя до лихой беды. С его-то характером! И, надо же, как в воду глядел.

– Погоди, Жора, сейчас не до панегириков, – перебил излияния Небабы генеральный, – надо срочно Карена из кутузки хоть под подписку, а вытаскивать. Пока он там со своей гордостью дров не наломал. Пусть Мишка с Аркадием дуют по-быстрому в ментовку. Дежурный следователь уже там. Его предупредили и, уверен, нам пойдут на встречу. О Кареновских подвигах, Аркадий, просветишь парня по дороге. И вот вам наличные на самый крайний случай.