Квантор существования

По словам Петрухи, как оказалось, звали нежданный Мишин перст судьбы, в тот окаянный вечер Оля с подругой отправились на дозволенную ежесубботнюю дискотеку. А Олина мама, как обычно, подрядила Петьку с друзьями встретить и сопроводить дочку с подружкой до дома по причине позднего времени. Дело знакомое, сам Петюня к танцам равнодушный, в просьбе не отказал, все же соседи и почти что родные люди. Вот и подгребли они с Малаховым Антошкой к "Витязю" часиков этак в десять. Дольше Олина мама дочурке выплясывать не позволяла, требовала дисциплины. Только на этот раз покладистая обычно малолетка вдруг заартачилась и наотрез отказалась следовать в кильватере за Петькой. Может, с парнем каким перемигнулась, а может так, от подростковой вредности, кто ее знает, а только Олька от него сбежала. Оставив Антошку с подружкой, Петюня бросился ловить девочку по переполненному потной молодежью залу. Догнал, схватил за руку, потащил к выходу, но на улице Оля снова вырвалась и, показав ему лопатой язык, побежала за угол к дороге. Петька выматерился отчасти вслух, отчасти, для культурности, про себя, но делать было нечего, пошел вразвалочку за Олькой к проезжей части, ведущей к универмагу "Фестивальный". А Оля уже стояла у края тротуара и призывно махала машинам рукой, в свете фонарей ясным вечером Петька ее хорошо видел. Но не успел он подойти, как возле девочки тормознула шикарная тачка, распахнув дверь почти на ходу, Олюня, дурочка, прыгнула внутрь, и сверкающая махина, газанув, умчалась. Подбежавший Петька сумел углядеть только марку и крутой номер машины, такой же, как у Карена – "777", дураком надо быть, чтобы не запомнить.

Но и Петюня, как человек порядочный, не хотел подводить глупенькую соседку. Та еще не оберется скандалов, когда воротиться домой, возможно, что и к утру. Повезли Ольку, конечно, не мультики глядеть, ежу понятно, но такое с девочками в наше время случается сплошь и рядом, никуда не денешься рано или поздно. Хорошо еще, если парень в машине один, а то будут трахать до посинения всей бригадой, но, может, хоть с преждевременным опытом добавят дурочке и ума. А уж что Олька будет врать мамаше, и особенно лютому в смысле добродетелей папаше, пусть выдумывает сама. Петька будет молчать в тряпочку, чтобы не подставляться.

Вернувшись к Малахову, уже потихоньку щипавшему Олькину подружку, Петька сообщил, что Оля сбежала от него с какими-то встречными девчонками вроде бы из ихней же школы, он толком не знает, и крикнула, чтобы шел домой без нее – маме домой она позвонит сама. Что же, ее проблемы, закивала подружка, полностью сосредоточившая кокетливо-детское внимание на мускулистом, накачанном Антошке.

Ту же версию Петька рассказал и Олиной маме. Ирина Ильинична, сначала страшно заругалась, потом, сообразив, что бедный посыльный ни при чем, извинилась перед пареньком и отпустила с миром, добавив при этом, что покажет родимой доченьке, где раки зимуют, когда та возвернется в отчий дом. Петька в глубине души посочувствовал несовершеннолетней своей соседке, но в голову ничего такого брать не стал, к тому же были у него и свои, вечерние дела в дворовой беседке.

Тревожный, долгий звонок раздался в их квартире около шести утра. Одетый странно в семейные трусы, но в кроссовки и рубашку "поло", на пороге стоял дядя Федя Лагутенко, Олин отец. Вид у него был дикий и безумно-недоуменный, словно его простецкие, бесхитростные мозги, получили непосильную для них задачку и оттого перегрелись. Дядя Федя и донес до Петькиного семейства страшную беду, что доченька его, ненаглядная Оленька, лежит, убитая в городском морге.

При виде слез и потрясений обеих семейств, сто лет проживших на одной площадке дверь в дверь, а для юга это значит ого-го как много, и ставших, наверное, уже просто одной большой семьей из двух отделений, Петька, все же, ничего не выдал и ни о чем им не рассказал. Потому что опешил и даже испугался. И позже, когда насели менты, тоже помалкивал, словно набрал в рот воды, особенно, когда увидел, как с их милицейского двора отъезжает Карен в той самой шикарной тачке и с теми же номерами – "777".

– А чего же ты, бравый солдат Швейк, ко мне-то теперь приперся? Шел бы в милицию и сдавал своего Карена? – зло, до ненависти, спросил паренька Миша, огорошенный и изгаженный Петькиным повествованием.

– Я – к ментам? Ну нет, ищи дураков! Я тогда и до вечера не доживу, тут же все схвачено, вы сами знаете. А у меня тоже папанька с маманькой имеются, и младший братишка – соплестун, – заявил ему безапелляционный Петька и заглянул уничтоженному адвокату в глаза, – а про Вас хорошо говорят, и про семью вашу.

– Кто говорит? – уже обречено и без интереса спросил Мишка.