Квантор существования

Задачка усложнилась, когда экспертиза уверенно определила, что никаких иных пуль, кроме выпущенных из наличествующих в руках мертвых гостей стволов, в комнате не имеется. Причем оружие было зажато в ладонях настолько мертвой хваткой, что можно однозначно сказать: никто кроме москвичей огонь в номере не вел. Рухнула и последняя надежда на простую версию – никакого следа наркотических веществ обнаружено не было, ни в самой комнате, ни в крови погибших. Степень же алкогольного опьянения была далека от стадии белой горячки. Дело, во избежание неприятностей, квалифицировали как междоусобную разборку и с тем и закрыли. Предъявить же претензии Шахтеру как самой заинтересованной стороне никому и в голову не пришло. Все же Иосиф Рувимович был бизнесменом, пусть и сомнительной репутации, но отнюдь не Кашперовским, чтобы проникать сквозь стены или сводить с ума на расстоянии.

Однако, как и рассчитывал Шахтер, призадумалась Москва, и вскоре Иосифу Рувимовичу и было сделано предложение, которого он с нетерпением ждал и на которое ни за что бы не ответил отказом. Оставалось только задобрить Балашинского и заручиться его поддержкой, для чего Шахтер был намерен предложить Яну Владиславовичу неплохой куш и еще более неплохую перспективу.

Тем более что Шахтер имел необходимость поручить спасительной конторе еще одно, последнее свое Сочинское дело. Бравые охранные службы Иосифа Рувимовича так и не смогли вычислить и поймать заезжего киллера. Запущенная же убойная машина ходила где-то рядом и в любой момент могла исполнить свою страшную работу.

ГЛАВА 10. ИОРДАН

– Вот что, дорогой мой Ян Вдалиславович. Местным все равно деваться некуда. Так уж лучше им лечь под меня, чем под чужого дядю, – Шахтер был краток и удручающе талантлив, – Думайте. Думайте, на чьей Вы стороне. И думайте поскорее.

– О чем именно? Никакого конкретного предложения, кроме невразумительных угроз, я от Вас пока что не слыхал.

– Не будем усложнять. Вы меня выручили и подставились сами. Исключительно по моей вине. Поймите и меня.

– Понимаю. Более того, на Вашем месте поступил бы точно также.

– Но я благодарен, – Шахтер сделался многозначительным, – и, как Вы сами понимаете, теперь, когда я буду принят в Москве, я не могу оставить Вас на растерзание нашим легковерным коллегам. Все же, Вы, Ян Владиславович, мой, пусть невольный, но соучастник. Именно с Вашей помощью я смог доказать серьезность моих намерений и возможностей. Я имею в виду виртуозное уничтожение эмиссаров.

– Благодарю, – хозяин насмешливо склонил голову.

– Не ерничайте. Я же уже сказал Вам, я благодарен… И, посему, приглашаю Вас с собой в Москву, – Шахтер выжидательно посмотрел на хозяина, пытаясь угадать, произвели ли его слова надлежащий эффект. Но лицо Балашинского оставалось бесстрастным. Тогда Иосиф Рувимович повторился, – Так, не угодно ли Вам будет отъехать со мной в Москву?

– И полное обеспечение на всю жизнь? – пошутил Ян Владиславович, – Мы с Вами не в пьесе Островского. Так что давайте конкретно. Что, по существу Вы мне предлагаете?

– Много, дорогой мой Ян Владиславович, очень много, – Шахтер посуровел и поскучнел голосом, – В Москве у меня будут большие дела. Серьезные, большие дела. По сравнению с которыми здешние – игры детишек в дворовой песочнице. Но мне нужна будет поддержка определенного рода. Чтобы люди, с которыми я буду вести эти дела, не только отнеслись ко мне с надлежащим уважением, но и боялись. Иначе, по завершению дел, я окажусь раскатанным в блин асфальтовым катком. В сущности, работа у Вас будет та же, но с иным размахом.

– Вы предлагаете мне, что станете моим единственным клиентом? Что же, полагаю, Вы понимаете, что компенсация будет велика?

– Как Вы могли уже заметить, уважаемый Ян Владиславович, в серьезных делах я не привык скупиться.

– Знаю. Тем более что со мной торговаться просто глупо.

– Вот потому я отдаю Вам десятую часть всей моей предполагаемой прибыли, которая, гарантирую, будет всегда подсчитана честно.

– Надеюсь. Все же Вы не враг самому себе.

– Это еще не все. Долю в местных делах, которые, как Вы уже поняли, Москва оставляет за мной, Вы получите так же. Из моей части прибыли – Ваши тридцать процентов. Не считая, разумеется, "Красот Босфора". Что Ваше, то Ваше. Но, конечно, Вам лично или кому-то из Ваших ребят, это уж как Вы решите, придется изредка навещать наш гостеприимный город… Скажем, для контроля.

– Опасаетесь Ваших кинутых друзей? Что же, это разумно. Особенно, если учесть то, какой паскудный сюрприз Вы им приготовили. И теперь хотите поставить меня надзирателем и одновременно козлом отпущения?

– Зачем же так грубо, – поморщился Шахтер, интеллигентно страдая всякий раз, когда вещи, не говорящие в его пользу, назывались своими именами.

– Не переживайте, я готов стать хоть козлом, хоть огородным пугалом. Я не боюсь. И, если мы, в конце концов, договоримся, поверьте, Вам не придется ждать дурных вестей с родины.