Квантовая ночь

– Ну, ты точно дашь «Синдрому Капграса» на «Твиттере» новое дыхание. – Синдром Капграса – это редкое психологическое расстройство, когда человек уверен, что некоторых из его ближайших друзей или членов семьи подменили бездушными двойниками.

– Я серьёзно. Ты сможешь сдвинуть всех.

Она уставилась на меня:

– Но зачем?

– О чём я тебе всё время говорю? Утилитаризм. Наибольшее благо для наибольшего числа. Потребности многих перевешивают потребности немногих или одного.

– Ради бога, Джим, сейчас не время для «Стартрека».

Я посмотрел на неё как на полоумную.

– Не время для дрянного «Стартрека», – ответил я. – «Стартрек-3: в поисках Спока» – это кусок дерьма. Кирк там говорит «потребность одного», – имея в виду Спока, – «перевешивает потребности многих». Но «Гнев Хана» – или, как называют его философы, «Гнев Канта» – это классика. И в нём максима утилитаризма сформулирована верно: «Потребности многих перевешивают потребности немногих».

– Джим, я знаю, что ты в самом деле во всё это веришь, но…

– Сэм Харрис говорит, что моральность – в процветании мыслящих существ. И факты таковы, что прямо сейчас четыре миллиарда человеческих существ не мыслят в том смысле, который мы в это слово вкладываем: Q1 не имеют никакой внутренней жизни. Лишь Q2 и Q3 мыслят, и все вместе они составляют лишь три из семи миллиардов человек. Но представь себе, что мы воспользовались синхротроном и передвинули кого-то на одну ступень – в процессе передвинув всё человечество вместе с ним. Те четыре миллиарда Q1 станут Q2, а два миллиарда тех, что были Q2 – включая Кэрроуэя и Путина, – поднимутся на уровень Q3.

Кайла пришла в ужас:

– Ты в своём уме?

– Мы удвоим общее число мыслящих людей – с трёх миллиардов до шести.

– Удвоив число психопатов!

– Это да, но мы также удвоим и число «быстрых», с одного миллиарда до двух.

Кайла покачала головой не в силах поверить.

– Ты думаешь, что превращение большинства человечества в психопатов – это способ решения мировых проблем?

– Ну… да.

– При этом превратив тебя, меня и всех, кто сейчас «быстрый», в бездумных эф-зэ?

– Да, будут побочные эффекты, потому что последовательность состояний зациклена и…

– И это тебя нисколько не волнует? Что ты превратишься из… из философа в философского зомби?

– Утилитарист не ставит собственные интересы выше интересов других. И это приведёт к бо́льшему благу для…

– Чёрт возьми, Джим, ты не можешь сказать, что четыре миллиарда существующих сейчас эф-зэ несчастны: они попросту неспособны быть несчастными. Они в буквальном смысле не знают, что теряют.

– Но мы-то знаем, что они теряют, – и мы можем им это дать.

– Превратив их в психопатов?

Как я отмечал ранее, практически неслыханно, чтобы психопат когда-либо страдал от депрессии или накладывал на себя руки.

– Психопаты обычно счастливы. Они наслаждаются своей жизнью, – сказал я. И потом, явно нанося удар ниже пояса, добавил: – Помнишь?

Она втянула в себя воздух, но отрицать не стала.

– Твоё мнение… нетипично. Ты защищаешь психопатов. В буквальном смысле. В зале суда.

– Потому что они тоже люди, мыслящие существа.

– Да, и парочка этих мыслящих существ – одно в Вашингтоне, другое в Москве – близки к тому, чтобы взорвать мир к чертям собачьим.

– Да, но если, как я сказал, мы сдвинем всех, у Кэрроуэя и Путина – не говоря уж про губернатора Техаса Макчарльза – внезапно проснётся совесть, так же как в своё время у тебя; так же как у Тревиса. Возможно, сейчас Россия и Штаты на грани войны, но они не смогут переступить эту грань – они отступят. Мы спасём мир и при этом удвоим количество мыслящих существ. – Я убеждал её – и себя самого. – Это не суперэрогация: это не больше чем необходимо. Это необходимый минимум того, что мы должны сделать. Это моральный императив.

Кайла медленно качала головой.

– Нет, – сказала она. – Это не ответ.

Я скрестил руки на груди.

– У тебя есть идея получше?

Она посмотрела прямо на меня.

– Вообще-то есть, – ответила она.

* * *

Мы удалились в кабинет Кайлы рядом со столовой; уже было за полночь, мы оба были немного на взводе, так что казалось разумным, чтобы перед нами был компьютер.

– О’кей, – сказала Кайла, выводя на экран схему, которую мы изучали ранее, – это три квантовые когорты. В каждой из них вдвое меньше людей, чем в предыдущей: соотношение 4:2:1. Назовём когорты альфа, бета и гамма в порядке уменьшения их численности. Круглым счётом в альфе четыре миллиарда человек – сейчас все они эф-зэ; в бете два миллиарда квантовых психопатов, и в гамме один миллиард «быстрых».

– Так, – сказал я.

– И ты хочешь переместить их на одну ступень вверх, правильно? Четыре миллиарда человек из когорты альфа станут психопатами, два миллиарда из когорты бета станут «быстрыми», и один миллиард из когорты гамма – когорты, в которой родился ты и в которую сейчас вхожу я, – станут эф-зэ. – Она мышкой переместила объекты на экране так, чтобы отразить результат такого смещения.

– Именно. Наибольшее…

– Нет. Не наибольшее.

– Прости?