Квантовая ночь

Обложку программки украшала репродукция объявления, с помощью которого Милгрэм набирал подопытных в Нью-Хейвене, обещая «4 доллара за час вашего времени» за участие в том, что он называл «изучением свойств памяти». Милгрэму было всего двадцать семь, когда он начал свои эксперименты; элегантный мужчина с проседью в волосах и густой бородой из учебников по психологии – это Милгрэм-почтенный-столп-общества, а не запуганный парень, пытающийся разобраться в обстоятельствах дела Эйхмана и в том, что Ханна Арендт вскоре окрестила «банальностью зла», – кажущаяся лёгкость, с которой обычного среднего человека можно склонить к выполнению всяких жестокостей.

Актёр, игравший Милгрэма, был слегка староват для той части пьесы, чьё действие происходило в 1961 году, но довольно интересен, а реконструкция электрошоковой машины Милгрэма и его лаборатории – весьма точна. Психолог во мне хотел бы придраться к паре мелочей – пьеса слишком сильно полагалась на книгу Джины Перри 2013 года о работе Милгрэма, которую я находил неубедительной, – однако театрал был увлечён, и Хизер просидела всё представление заворожённая и совершенно недвижимая.

Когда мы с сестрой вышли из театра, меня так и подмывало рассказать ей о реальности эф-зэ. Как полагали власти, способность Милгрэма и его ассистентов заставлять подопытных применять, как они считали, всё более мощные – и даже угрожающие жизни – электрические разряды, невзирая на протесты и крики тех, кого они били током, запутало всех исследователей-социологов на шесть десятков лет вперёд. Бо́льшая часть подопытных Милгрэма, хотя и изображала на лице муки совести, раз за разом применяла всё большее и большее напряжение; их доля составляла как раз те самые шестьдесят процентов, которые в общем населении Земли составляют бездумные зомби с приличной дозой психопатов сверху.

Я ничего не сказал Хизер. Однако, когда мы снова проходили мимо статуй, я спросил:

– Что ты думаешь о пьесе? – Время близилось к одиннадцати, и становилось прохладно.

– Хорошая пьеса, – ответила Хизер.

– И всё? Просто «хорошая»?

Она помолчала, словно обдумывая ответ, потом сказала:

– Да.

Мы шли на юг, Ред-Ривер была в одном длинном квартале слева от нас. Сворачивая за угол, я услышал впереди звуки какой-то заварухи: крики и вопли людей, а потом в течение буквально нескольких секунд зазвенело разбитое стекло и сработало несколько противоугонных сигнализаций.

– Что за чёрт? – спросила Хизер.

Я вытащил телефон, щёлкнул по иконке приложения «Си-би-си». Первый заголовок гласил: «Джетс проиграли 4:5 в дополнительное время до первой забитой шайбы».

– Господи, – сказал я, когда завыли сирены, насколько я понял, охранной сигнализации магазинов; немного спустя мимо пронеслись две белые полицейские машины с включёнными мигалками.

– Нам лучше вернуться, – сказал я, но через несколько секунд услышал звуки погрома и позади нас. – Быстро! – крикнул я, указывая вдоль пустой на вид боковой улицы. Мы побежали, но Хизер, оставшаяся в чулках, после того как скинула туфли на высоком каблуке, не могла за мной поспевать. Я притормозил, но быстро осознал совершённую мной ошибку. Здания по бокам нашей улицы были в основном темны, но впереди, где её пересекала другая, я увидел бегущую на восток толпу и услышал в быстрой последовательности звук трёх разбиваемых окон и трёх присоединившихся к какофонии сирен.

По левую руку от нас над тёмным силуэтом четырёхэтажного офисного здания поднимались клубы дыма. Здесь же был узкий замусоренный проулок между двумя зданиями, и мы устремились в него. Вероятно, самым безопасным для нас было просто спрятаться, но Хизер потянула меня за собой.

– Пойдём! – сказала она. – Посмотрим!

Шум приближающегося вертолёта заставил меня ненадолго взглянуть вверх, и Хизер воспользовалась этим моментом, чтобы кинуться дальше по проулку, по направлению к ревущей толпе.

Я погнался за ней и вскоре догнал. Мы выскочили из проулка менее чем в двадцати метрах от пятерых мускулистых парней в тужурках «Виннипег Джетс», переворачивающих красную «Хёндэ Элантру» кверху колёсами; её противоугонка завывала, не переставая. Хизер остановилась как вкопанная, и я, должен признаться, тоже: такие вещи обычно видишь по телевизору, но видеть их своими глазами – совсем другое дело. Ветровое стекло рассыпалось на осколки, когда крыша машины провалилась под её весом. Парни осмотрели дело своих рук, и один из них прокричал: «В жопу «Дьяволов»!» Остальные подхватили его клич, подняли сжатые кулаки к тёмному небу, и, к моему крайнему изумлению, их примеру последовала моя сестра, выкрикнув: «В жопу «Дьяволов»!»

Это не было «Прыгай! Прыгай! Прыгай!» – но правда оказалось заразно.

– Хизер! – крикнул я. – Ради бога!

Банда двинулась дальше, и, вместо того чтобы двинуться в противоположную сторону, Хизер пошла за ними.

Правило выравнивания: выбирай направление, являющееся усреднённым направлением других членов стаи.