Квантовый вор

Она уверенно диктует дрону-официанту два заказа.

— Я еще даже не заглянул в меню, — говорю я.

— Ерунда. Ты обязательно должен попробовать зебру под соусом терияки. Это восхитительно.

Я развожу руками.

— Ладно. Я думал, здесь так принято. Итак, почему же ты согласилась со мной встретиться?

— Может, все наоборот, и именно я охотилась за тобой.

— Может быть.

Она выбирает оливку из тарелки с закусками и тычет в меня шпажкой.

— Ты проявил исключительную вежливость. И не слишком усердствовал со своим гевулотом. Ясно, что ты нездешний. А это очень интересно. А теперь ты у меня в долгу. А это всегда может пригодиться.

Проклятье. Я запрашиваю пиратскую программу. Она все еще пытается взломать ее гевулот, но пока без особого успеха. Похоже, она не намерена поддаваться.

— Признаю свою вину. Я купил гражданство. А прибыл с Цереры[32], из Пояса.

Ее брови удивленно приподнимаются. Марсианское гражданство купить не так уж легко; обычно требуется согласие Голоса. Но гоголы-пираты, по-видимому, отлично поработали над легендой этой личности, осторожно подбрасывая необходимые фрагменты в экзопамять.

— Интересно. А почему ты решил приехать сюда?

Я широким жестом обвожу окрестности.

— У вас есть небо. В вашем распоряжении настоящая планета. И вы на ней что-то сделали. У вас есть мечта.

Она смотрит на меня с таким же интенсивным рвением, с каким откусывала яблоко за обедом, и вдруг мне кажется, что она и меня укусит.

— Так думает множество людей. Да, мы, безусловно, кое-что сделали; для начала развязали ужасную гражданскую войну, в результате которой появились саморазмножающиеся машины-убийцы, и они свели на нет все успехи по преобразованию планеты, достигнутые правителями-рабовладельцами перед тем, как их истребили. — Она улыбается. — Но ты прав, у нас где-то здесь есть мечта.

— Знаешь, никто до сих пор мне не сказал, как часто они нападают…

— Нападают? Ты имеешь в виду фобоев? Когда как. В большинстве случаев ты этого даже не заметишь, в крайнем случае услышишь далекие раскаты. С ними справляются Спокойные. Иногда молодежь на планерах отправляется посмотреть на бои. Я тоже так делала, когда была моложе. Потрясающее зрелище.

Переданный мне фрагмент воспоминаний вызывает изумление. Белокрылый планер из интеллектуальной материи; внизу грохот и пламя, лазерные лучи мечутся в оранжевом тумане, черная лавина тварей разбивается о строй Спокойных, вызывая ослепительную вспышку. И при этом там с ней кто-то еще, обнимает ее, целует в шею…

Я делаю глубокий вдох. Пиратская программа цепляется за фривольное воспоминание и начинает его перемалывать.

— Что случилось? — спрашивает она. — Ты выглядишь растерянным.

Я замечаю, что на столике появилась еда; аппетитные запахи выдергивают меня из воспоминаний, оставляя с открытым ртом от сенсорной перегрузки. Официант — темнокожий парень с неровными белыми зубами — смотрит на меня с усмешкой. Раймонда кивает в его сторону.

— Это местечко приводит меня в замешательство, — говорю я.

— Это свойство всех интересных мест. Именно такой я хочу создать свою музыку, относительно которой у тебя так много идей.

— Ты хочешь, чтобы у слушателей участились сердечные приступы?

Она смеется.

— Нет, я хотела сказать, что все мы тоже растеряны. Прекрасно разговаривать о Революционной мечте, о воссоздании Земли, о крае обетованном и тому подобном, но в реальности все не так просто. К мечтам примешивается немалая доля ощущения вины. А молодое поколение так не думает. Я однажды была Спокойной и не хочу, чтобы это повторилось. А те, кто еще моложе меня, смотрят на зоку, на людей вроде тебя. И они не знают, что подумать.

— Как это было? Что значит быть Спокойным?

Я пробую принесенное блюдо. Зебра действительно восхитительна — темная и очень сочная. У Раймонды отличный вкус, возможно, она научилась этому у меня.

Она задумчиво крошит хлеб на своей тарелке.

— Это трудно объяснить. И все происходит стремительно: трансформация происходит сразу, как только твое Время истекает. Восстановители еще не успевают забрать твое тело, а ты уже там. Это все равно что получить удар. Твой мозг внезапно начинает функционировать иначе и в другом теле, с другими ощущениями. Но после того как шок проходит, все оказывается не так уж плохо. Ты полностью сосредотачиваешься на своей работе, и эта целеустремленность доставляет удовольствие. И ты чувствуешь по-другому. Ты не можешь говорить, но видишь красочные сны, которыми можно делиться с другими. И еще, в зависимости от особенностей тела, появляется ощущение силы. Порой это… возбуждает.

— Выходит, у Спокойных есть что-то вроде сексуальной жизни?

— Возможно, ты когда-нибудь сам об этом узнаешь, чужеземный мальчишка.

— В любом случае, все это звучит совсем не так страшно, — говорю я.

— Об этом ведутся бесконечные споры. Бо́льшая часть молодежи считает, что все дело в чувстве вины. Но Голос никогда не давал обещаний перестроить систему. Ты можешь задать вопрос: неужели нельзя решить проблему иначе? Неужели нельзя обойтись силами синтбиотических дронов?