Квантовый вор

Она поднимает голову и хмурится. Ее гевулот приоткрыт ровно настолько, чтобы можно было заметить неприветливое выражение ее горделивого и угловатого лица. От этого оно почему-то кажется еще более привлекательным.

— Да?

Мы обмениваемся краткими и скудными приветствиями через гевулот. Программа гогол-пиратов ищет лазейки для вторжения, но пока ничего не находит.

Вместе с «Перхонен» мы искали ее на агорах и в общедоступной экзопамяти, и после нескольких часов работы она перед нами: неожиданно отчетливое воспоминание о девушке в аккуратной бежевой юбке и блузке, целеустремленной походкой пересекающей агору. В отличие от большинства марсиан, попадающих под всеобщее обозрение, ее лицо не застыло неподвижной маской; она кажется очень серьезной и погружена в свои мысли.

Днем раньше я под другой личиной украл у нее один листок с нотами. И теперь протягиваю его ей.

— Мне кажется, это ваше.

Она растерянно кивает.

— Благодарю вас.

— Должно быть, вы обронили его накануне. Я нашел лист на земле.

— Очень хорошо, — говорит она.

Она все еще настороже: ее гевулот скрывает даже ее имя, и если бы я заранее не изучил ее лицо, то забыл бы его сразу же по окончании нашего разговора.

Она живет где-то на окраине Пыльного района. Занимается чем-то, связанным с музыкой. Ведет размеренную жизнь. Ее гардероб скромен и консервативен. Мне все это почему-то кажется странным: противоречит улыбке, запечатленной на снимке. Но за двадцать лет многое могло измениться. Возможно, она недавно побывала в состоянии Спокойствия — обычно это побуждает молодых марсиан с особым старанием накапливать Время.

— Знаете, это очень хорошо.

— Простите?

— Музыка. Ноты записаны в аналоговой форме, и я не удержался, чтобы их не просмотреть. — Я предлагаю ей фрагмент гевулота. Она принимает его. Есть!

— Меня зовут Рауль. Извините за навязчивость, но я долгое время искал повод поговорить с вами.

— Это не сработает, — шепчет мне «Перхонен».

— Обязательно сработает. Женщина никогда не сможет устоять против хорошего вступления. Таинственный незнакомец на садовой скамье? Это ей нравится.

— Что ж, я рада, что вы его нашли, — говорит она.

И приоткрывает еще часть гевулота: у нее имеется приятель. Проклятье. Но мы еще посмотрим, насколько он может помешать.

— У вас есть постоянный заказчик? — Еще один блок гевулота. — Прошу прощения за назойливость. Мне просто любопытно. А что это?

— Опера. На тему Революции.

— А. Понятно.

Она встает.

— Мне пора на занятие с учеником. Была рада с вами встретиться.

— Вот, пожалуйста, — говорит «Перхонен». — Костер не разгорелся.

Ее аромат — с оттенком хвои — проникает прямо в мой мозжечок и пробуждает воспоминание о воспоминании. Мы танцуем на стеклянном полу какого-то клуба в Чреве до самого рассвета. Так проходила наша первая встреча?

— У вас там небольшая проблема с отрывком а капелла, — говорю я. Она нерешительно молчит. — Я могу подсказать, как это исправить, если вы согласитесь со мной поужинать.

— Почему я должна следовать вашему совету? — спрашивает она, забирая у меня листок с нотами.

— Это не совет, просто предложение.

Она изучает меня, и я демонстрирую лучшую из своих улыбок. Я немало времени провел перед зеркалом, приноравливаясь к новому лицу.

Она отводит локон темных волос с бледного лба.

— Хорошо. Вы меня убедили. Но место встречи я выберу сама. — Она посылает мне отрывок разделенной памяти с указанием местечка возле мемориала Революции. — Ждите меня там в семь часов.

— Договорились. Как, вы сказали, ваше имя?

— Я этого не говорила, — отвечает она и уходит вдоль детской площадки, постукивая каблучками по тротуару.

В то время как вор ищет в городе свою любовь, Миели пытается заставить себя допросить василева.

Пуля гостгана — не больше булавочной головки — заключает в себе достаточную компьютерную мощность, чтобы овладеть человеческим разумом. Она заключает ее в сапфировый футляр, обеспечивающий состояние дремоты, и подбрасывает на ладони, все еще не привыкнув к ощущениям гравитации. Даже этот крошечный предмет имеет вес, словно неудача; ее ладонь раз за разом ощущает легкие удары.

Это война, говорит она себе. Они ее начали. Что еще мне остается делать?

Гостиничная комната кажется ей слишком маленькой, слишком замкнутой. И неожиданно для себя она выходит в город, все еще с зажатой в руке пулей, и шагает по уже знакомому Устойчивому проспекту, довольно спокойному в ясный полдень.

Ее волнение, возможно, обусловлено биотической связью с вором. После его попытки скрыться она не осмеливается ее подавлять, особенно сейчас, когда против своей воли дала возможность изменять внешность и ментальный облик. Поэтому все время ощущает его беспокойство, словно мучается от воображаемого зуда.