Квартира 302

Лужа у подножия стойки завораживала глаза, светясь чернью даже в сумраке. И этот колпачок… как будто он плавает на поверхности жидкости и вот-вот провалится на дно вместе со всей комнатой. И утянет Генри за собой. Он вздрогнул. Что за нелепые галлюцинации? Ясно одно – тела здесь нет, как нет ни Айлин, ни мальчишки. Некуда класть клочок плоти, чтобы остановить ритуал. Есть только квартира, которая зло копошится за спиной…

Это конец?

Но что-то мешало Таунсенду прийти в полное отчаяние. Что-то; оно пробуждалось, когда он останавливал взгляд на обычном жёлтом колпачке, который лежал на слишком чёрной луже. Он увидел, что лужа идеально правильной круглой формы. Как одна из тех дыр, через которые он попадал в мир Салливана.

Колпачок… Он колыхается… То ли что-то у него с глазами, то ли жёлтый круг действительно начинает погружаться в пустоту, стягивая комнату в узел, который собирается в каплю и срывается вниз, чтобы слиться с лужей.

Зубчатые грани колпачка стали огромными, как айсберг, наплывающий на шлюпку. Генри попытался сделать шаг назад, чтобы избежать фатального столкновения. Но было поздно. Свинцовая тяжесть в кармане, где лежала пуповина, не дала ему возможности скрыться. Колпачок врезался в лицо всей многотонной жёлтой громадой и развернулась нижней стороной, раскрыв взору Генри алый тоннель, стены которого начали мчаться мимо него с бешеной скоростью. Изнутри тоннель был наполнен чёрной безвкусной жидкостью. Как пуповина, думал Генри, проваливаясь вниз по тоннелю. Как пуповина, соединяющая ребёнка с матерью, тянущаяся из одной реальности в другую, сквозь измерения и пространства…

15

Для кого-то это кроличья нора, для другого – магические кристаллы. Для Генри Таунсенда путеводителем, который привёл его в другой мир, стала пуповина из красной коробки. Он летел, кувыркаясь, по её бездонной горловине, пока вдруг не понял, что уже не двигается, а покоится, обхватив колени руками и опустив голову на грудь. Алый цвет по-прежнему окружал его, но это были не стены тоннеля, а красный туман, распыленный по воздуху. Генри поднял голову. Сквозь дымку он увидел какие-то неясные фигуры. Не считая их, он был один в кроваво-красном мареве, и – какое диво – ноги его не касались пола, он парил над полом на расстоянии двух дюймов, как бывалый фокусник. Зачарованный Таунсенд наблюдал за этим необычайным явлением, пока в голову не ударила мысль-кувалда: Айлин. Он вздрогнул и выпрямил ноги, заставив их спуститься на пол. И тотчас всё вернулось на место: и привычная тяжесть тела, и дыхание, и течение мыслей. Он огляделся, но не смог увидеть ничего, кроме тех же человеческих очертаний. Сделав пару шагов, Генри убедился, что это просто умелые скульптуры, приделанные к стенам. Все – одинаковые. Безликая голова, руки и ноги, лишённые пальцев. Он отвернулся от образов, почувствовав отвращение. Нужно было идти. Генри чувствовал, что Айлин где-то рядом, что она не одна, а с их заклятым врагом. Она звала его. Может, не осознавала сама, но звала. Её мысленный глас достигал Таунсенда, заставляя его идти в одну вполне определённую сторону. Красный туман клубился вокруг, постепенно рассеиваясь. Где-то вновь ударил колокол.

Глава 2

Колдун и истинное тело

1

Наконец-то вся суета осталась позади, и человек, который молча наблюдал за вращением сердечника, смог вздохнуть спокойно. Для него это было роскошью – стоять, ничего не делая, и умиротворённо смотреть на результаты своих трудов.

Лезвия проворачивались с хищным блеском, издавая низкий рокочущий звук. В красной жидкости плавали большие пузыри, которые лопались, как только сталь лезвий касалась их. Брызги крови, слетающие с приспособления, окропили всё помещение мельчайшими алыми каплями, включая лицо человека в плаще. Но он не пытался оттереться. После всего, что он успел натворить, это было бы смешно.

Налюбовавшись на смочённый в крови сердечник, Уолтер перевёл взгляд на ступенчатую лестницу, которая опускалась в красный водоём. Даже закончив отсчёт ступенек, лестница продолжалась, переходя в короткую дорожку, которая вела к стене комнаты. Там, где стояла Возрождённая Мать, готовая привнести в дар свою кровь. Мрачные глаза Салливана теплели, когда он смотрел на Айлин. Снова он испытал жалость к ней и отвращение к тому, что делает – два совершенно недопустимых чувства, особенно сейчас, когда близится время пожинать плоды. Он постоял в нерешительности, слушая шум оборотов за спиной, потом всё-таки подошёл к ней, шагая робко и осторожно. Как мальчик на первом свидании. Уолтер усмехнулся нелепой мысли, но, хоть рвись пополам, не мог заставить себя идти быстрее. Пожалуй, та, которая взирала сейчас невидящими глазами, была единственной (кроме Матери-Квартиры, конечно), к коей он испытал в своей короткой жизни нечто, похожее на любовь. Он не мог не прошептать ей напоследок несколько ободряющих слов.

– Скоро всё кончится, – тихо сказал Уолтер, обращаясь к девушке. – Всё будет хорошо… обещаю.