Квартира 302

Говорила она едва слышно, но Генри всё прекрасно понял. Цифры. Он едва не поддался порыву схватить Айлин за плечо – удержался в последний момент, сообразив, что это причинит ей боль:

– О чём ты говоришь?

– Эти числа, – она в недоумении посмотрела на него. – Ты не видишь?

– Нет, – честно признался Генри. И не хочу видеть, знаешь ли.

– Вот же они, – Айлин указала на днище гроба, где выступали грязно-жёлтые доски. – Числа. Они написаны прямо там.

Ещё немного приблизившись, Генри убедился, что она права. Возможно, красный лунный отсвет обманул его зрение, или у него сдавали глаза после двухлетней отсидки в четырёх стенах, но взгляд спутницы оказался куда острее его собственного. Число было, и с этим ничего нельзя было поделать.

11121.

Надпись была нанесена каким-то бурым составом во всю длину гроба. Скошенная и неровная, как каракули неуспевающего первоклассника. Та же характерная закорючка за изгибом двойки, которую Генри видел на груди Синтии… или на животе Эндрю… или на спине Айлин. Плохой знак.

Здесь была ещё одна жертва, с содроганием понял Генри. Была, но уже ушла… В глазах взметнулось пламя чёрных волос, любовно обвивающее шею.

Он не убивает их. То есть убивает, но для его жертв это ещё не конец. Это лишь начало… начало самого страшного.

– Одиннадцать-двадцать один, – скороговоркой выговорила Айлин, и Генри едва не подскочил на месте. Не читай! – захотелось закричать ему. – Не читай, иначе накликаешь беду.

Но прежде чем он сказал, Айлин произнесла ещё два слова:

– Уолтер Салливан.

Генри повернулся к ней:

– Ты о нём знаешь?

– Убийца, который нумеровал своих жертв пятизначными числами, – Айлин отступила от могилы. – Мне о нём рассказал Джозеф, когда мы столкнулись на лестнице.

И то верно. Таунсенд совсем забыл о том, что Айлин тоже знала кое-что об этой истории. Возможно, это «кое-что» было самым главным.

– Он много рассказал?

Она горько улыбнулась:

– Достаточно, чтобы я пожалела, что вообще заговорила с ним. Джозеф был одержим этим Салливаном. Видел бы ты его лицо…

– Сможешь пересказать мне, что запомнила?

– Конечно, – взгляд Айлин снова вернулся на яму. – Но давай сначала уйдём отсюда, Генри. Мне здесь не нравится. И знаешь…

Генри ждал продолжения. Айлин коснулась лба рукой, словно проверяя, нет ли у неё повышенной температуры:

– Наверное, стоит сказать сразу. Эти числа, Генри – они как порядковый номер. 11121 – одиннадцать из двадцати одного. Из двадцати одного человек, которых Уолтер Салливан намеревался убить. Единица посредине – не число, а разделитель. Ну, как дроби в школе.

Генри согласно кивнул, всё ещё не понимая. Впрочем, следующие слова Айлин показали, что водоём вещей, которых невозможно понять, куда более глубок, чем он предполагал:

– Джозеф особо говорил об одиннадцатой жертве. Собственно, о нём только и рассказывал все время. – Айлин украдкой оглянулась назад; гроб оставался безжизненным и покинутым. – Генри, три единицы-два-один – это сам Уолтер Салливан. Когда его схватили после десяти убийств, он покончил с собой в тюремной камере. А перед тем, как сделать это, он вывел на своей ноге это число.

4

– Значит, он умер? – Айлин не стала скрывать своей радости; после того, что поведал Джозеф, она не смогла бы ночью сомкнуть глаза, зная, что такие выродки бродят где-то рядом на свободе. – Салливан умер?.. Зачем тогда тебе расследовать это дело?

Джозеф рассмеялся, но она не услышала в его смехе задорно-беззаботных ноток, как в лучшие времена:

– Эй, всё не так просто. Дальше начинается самое интересное. Я бы сказал, то, без чего у меня не было бы никакого расследования.

– Да? – Айлин не была уверена, что хочет это слышать, но Джозеф сегодня был сам не свой: из него так и сочилось странное возбуждение, и вставить хоть слово представлялось ересью.

– Смотри, – Джозеф выхватил из кипы бумаг один листок, даже не глядя; наверное, так ловко обращаться с большим ворохом могли лишь журналисты. – Как я тебе уже сказал, к тому моменту, когда Салливан всадил себе в горло заточенную ложку, он успел убить десять человек. Вот, читай…

Она прочитала имена, небрежно написанные столбиком, стараясь не вспоминать лишний раз, что каждое имя, в сущности, было человеком. Человеком, который мёртв по воле безумца.

01121. Джим Стоун, священник

02121. Бобби Рендольф, школьник

03121. Шон Мартин, школьник

04121. Стив Гарланд, владелец магазина

05121. Рик Альберт, владелец магазина

06121. Джордж Ростен, священник

07121. Билли Локейн, школьник

08121. Мириам Локейн, школьник

09121. Уильям Грегори, часовщик

10121. Эрик Уолш, бармен

– Эти номера он вырезал на теле жертв? – Айлин знала, что да, Джозеф упоминал об этом. Но Джозеф буквально изнывал от нетерпения, ожидая, что она скажет. И вот она сказала – первое, что пришло в голову.

– Именно! – он прямо-таки засиял, будто она произнесла что-то исключительно важное. Айлин впервые посетила искорка тревожной мысли: Он не в себе. С Джозефом что-то не так. Не давая ей времени развить эту мысль, Джозеф выхватил у неё листок и указал трясущимся пальцем на нижнее имя: